До свидания, моя хорошая

Мой материнский паспорт – первое, что бросается мне в глаза. Маленькая книжечка, которую я, уже приняв окончательно свою незапланированную (о, почему я так называла ее сначала!?) беременность, обернула в красивую обложку с нарисованным на ней оленёнком. Я решила, что сегодня обязательно снова наделаю кадров и может быть даже сниму кадры о чем-то хорошем, потому что со дна, на котором я нахожусь уже сейчас, путь может быть только наверх.

На телефон я снимаю свой материнский паспорт, лежащий возле кровати. Рядом – моя любимая чашка, голубая в белый горошек, мне подарил её когда-то давно Сенька. За окном – прохладное утро конца августа и мне так хочется вернуться в свой сон – хоть вой… Я прячу телефон, накрываюсь с головой одеялом и действительно тихо вою от невозможности хоть что-нибудь изменить. В углу покоится ненавистная мне синяя сумка с уже собранными вещами. Еще там лежит пакет с подарками для мальчиков – для них мы рассказываем легенду о том, что едем навестить больного друга. Гриша сочувственно расспрашивает Сеню, как поживает дядя Артур. Кстати, Артур – это реальный человек. Он, правда, не в М., а гораздо ближе – в соседнем городе, это бывший коллега по работе, тоже журналист. Он уже год находится в вегетативном состоянии, в коме. Увидеть, жив ли он, можно только по глазам. И еще по поведению аппаратов… Совсем недавно, до всего этого ужаса, мы навещали его, я ходила вместе с Сенькой. Артур лежит в палате и каждый час приходит медсестра проверять и поворачивать его, чтобы не было пролежней. Артур подключён к аппаратам, мигают лампочки и попискивают приборы. Раньше Артур был увлеченным мотоциклистом, принимал участие в мотогонках – это его и сгубило. Его девушка не смогла выдержать такого испытания и всё реже появляется в больнице. Сейчас вот я вспоминаю этого беднягу Артура и думаю – а сказал ли бы он спасибо за такую не-жизнь? Хотел бы он стать таким вот „овощем“ и проживать дни свои неподвижно и в полной зависимости от медицинского персонала? А ему всего лишь тридцать шесть, он ещё очень молодой и был привлекательным мужчиной и талантливым в своем деле… и снова к нашей Гретхен – хотела бы она себе такую, такую полную ограничений и боли жизнь? Вопрос, очень сильно связанный, конечно, с этикой, но в ней я не очень сильна. Потому я решила сделать так, как чувствую правильным.

Мне сложно принять, но отпустить мою девочку, которую я еще никогда не видела и не держала на руках, надо – потому что это делается для избавления её – и нас – от боли…

… день пролетает мимо, мы идём с мальчишками после садика на прогулку, вместе заходим в вафельную и съедаем ароматные вафли с вишневым джемом. Когда я с ними, боль чувствуется немного меньше, хочется вцепиться в них и никуда не отпускать, но с другой стороны я понимаю, что их присутствие для меня сейчас не совсем полезно – я не чувствую в себе сил решать их конфликты и разбирать их споры. София Михайловна у меня на подхвате.

Вечером мы с Сеней грузим проклятую синюю сумку в машину. Мальчиков на прощание целуем и обнимаем особенно крепко. Мишка веселится – бабушка затеяла завтра не вести их в садик, а вытащить на карусели, которые как раз приехали в город. Он взрослый, он будет без нас, только с братом и бабушкой – и горд этим чрезвычайно.

Когда мы выезжаем со двора, меня начинает сильно трясти. Я зажмуриваюсь и пытаюсь дышать глубже, но этот метод сейчас не работает. Мы едем знакомыми улицами и сердце стучит, как бешеное и готово вырваться из грудной клетки. Вскоре мы выезжаем на автобан и меня начинает не на шутку знобить. Надеваю тёплую кофту и всё никак не могу согреться. Ехать нам два часа. И да, лучше переночевать в клинике… теперь только я понимаю всю правильность этого решения.

Приехали мы в восемь часов вечера. Вообще-то, это уже поздно, но нас ждали. Доктор Вебер – вживую еще менее приятный, чем на видео, сдержано здоровается и выдаёт серую папку с документами.

–Это вам надо будет прочесть и подписать до завтрашнего утра. Читайте внимательно. – Он указательным пальцем поправляет очки на переносице и спрашивает у Сени, где тот собирается ночевать.

–Тут рядом есть отель, я там переночую – отвечает муж. Отель и правда в двух шагах, он снял там номер только для того, чтобы остаться на ночь. Заселиться можно по электронному коду, портье в холле нет, этот отель вообще довольно анонимный и с минимумом персонала – как раз то, что нужно для нашей цели. Чем меньше лишнего общения – даже формального – тем лучше.

Я отправляюсь в одноместную палату, где проведу ночь. Я уверена, что уснуть мне не удастся и прошу врача – пусть мне дадут снотворное.

В палате на стене – огромный крест, очень тонкий, как будто из проволоки. Я сажусь на кровать, Сенька опускается на казённый стул.

–Ну что, прощаемся? – неуверенно спрашиваю я.

–Прощаемся. Тебе обязательно надо отдохнуть. Завтра у нас тяжелый день.

И мне так хочется, чтобы завтрашнего дня совсем не было… но вот она, папка с диагнозами нашей дочки, вот разрешение на введение в роды на 24-й неделе… разрешение. Это я сама – им – разрешаю…