До свидания, моя хорошая

Нет, он не понимает даже сотой доли того, насколько это больно. Что-то твердит про комиссию по этике и какие-то параграфы в каком-то законе… Сеня, бледный как мел, подходит и, запинаясь и ошибаясь в немецком, чего обычно с ним не случается, говорит, что доктор, вообще-то, прав. А у меня есть еще несколько дней. Несколько дней. Михаилофф смотрит в календарь на компьютере и сверяет его с каким-то вторым календарем. Так мы узнаем дату, в которую малышка сначала умрет, а затем родится. Красивая дата, тридцатое число. И дата родов тоже была тридцатого. Я и сама родилась тридцатого, правда, октября, но какое это теперь имеет значение? Тридцатое августа 2018 года…

И, хотя мне казалось, что морально я подготовилась к такому повороту событий, я не выдерживаю…

–Вам надо будет обязательно пройти консультацию с психологом, – осторожно добавляет Михаилофф и быстро пишет мне фамилию и номер телефона какой-то женщины.

Мы выходим из кабинета и бредём к машине. В машине долго сидим, крепко обнявшись и Сенька начинает искать в интернете информацию о фетоциде. Находит статью на русском языке (по старой привычке) и дает мне почитать. Мои глаза цепляются за слова „вводят хлорид калия, чтобы остановить сердечную деятельность“

Ночью меня преследует это название… Хлорид калия, хлорид калия, я просыпаюсь среди ночи, иду на кухню пить воду… хлорид калия… Гретхен начинает толкаться… хлорид калия… ты выбрала сама… хлорид калия… ядовитые мысли змеями клубятся в голове и жалят, жалят и приходит свинцовый сон, от которого наутро болит голова и первая мысль о том, что осталось всего несколько дней… всего несколько дней…

Малышке.

Моя миленькая, прости нас за это решение. Нет таких слов, чтобы передать, как я хотела бы, чтобы ты родилась здоровой и не знающей, что такое боль и страдания. Всё, что произойдёт – ужасно, страшно, но правильно.

Прости нас.

Пятница, 24 августа 2018 года

Я как будто и не спала. Встала разбитая в шесть часов утра на радость малышне. Несмотря на протест Софии Михайловны, приготовила им завтрак. Сама не ела ничего – кусок не лез в горло. Я села на балконе в обжигающей свежести августовского утра и пила кофе. Яд ночных мыслей сменился на желание узнать больше. Я взяла телефон и стала искать подробности.

Я нашла довольно много и, если бы не подбегавшие поминутно мальчишки „Мам, пошли поиграем“, „Мам, а что ты делаешь?“ (Что я делаю? Лучше тебе не знать, малыш – я читаю о том, каким способом остановят сердце твоей нерождённой сестре.), то мне удалось бы и прочитать куда больше…

К девяти часам Сеня уехал в издательство, свекровь с мальчишками пошли на прогулку, а я осталась одна.

Долго бродила по квартире бесцельно, потом сидела и перебирала те немногочисленные одёжки, которые успела купить для дочки… персикового цвета кофточки и штанишки (почему-то мне хотелось именно такого цвета всё для неё) – неужели ей никогда не надеть их? Мысли крутились только о том, что произойдёт тридцатого. Страшно… Но жить, жить с такими нарушениями в организме – я за утро успела перечитать и это тоже – нет, я не могу заставить своего ребенка так страдать. Я не могу заставить свою семью так страдать. Лечения нет, есть разнообразные поддерживающие терапии… она никогда не сможет жить наравне со здоровыми людьми. Даже здесь, в Германии, с высоким уровнем медицины. А если она вообще умрет вскоре после рождения? И умрет не просто за секунду, а будет мучиться – ведь её будут реанимировать? Нет, тогда уже гуманнее, по моему мнению, быстрая смерть от хлорида калия. Один укол. Больше не потребуется. Я достаточно прочла, но хотелось знать еще больше. И я снова погрузилась в чтение.

Был полдень, когда позвонила София Михайловна и сообщила, что Мишка заснул в коляске и что они сейчас в зоопарке. Какое счастье, что она смогла приехать! Что бы я делала без неё?

К тому моменту я не только успела перечитать многое из доступного в сети на русском, немецком и даже немного на английском, но и посмотрела пару видео. А еще я смогла связаться с психологом.

Консультация нужна была немедленно, прямо завтра и желательно на родном мне языке. Хотя проблем с пониманием немецкого у меня нет, в глубине души я хотела поговорить с кем-нибудь, для кого не надо будет даже одну секунду подыскивать слова. Я нашла страничку фонда, занимающегося перинатальными потерями (именно так называется то, что мне еще только предстоит пережить) и решительно написала письмо на его адрес.

Ответ пришел уже спустя полчаса. В это время я разбирала полку с книгами, мне надо было чем-то заняться, а работать не получалось. Мне выделили психолога, которая готова провести консультацию по видеосвязи. Прямо сегодня вечером.