Добрая самаритянка

– За что ты извинялся перед ней? – спросил Брюс.

– Эффи считала, будто нравится мне, и попыталась ко мне подкатить, но я ей отказал.

– Где это было?

– В моей машине.

– В той самой машине, в которой Эффи якобы не была, как ты говорил несколько минут назад?

– Да, – пробормотал я.

– Мне жаль так поступать, Райан, но я вынужден отстранить тебя от работы и попросить немедленно покинуть здание.

– Но это все мать Эффи! Она мне мстит…

– Я заметил, что ты так и не рассказал мне о своем аресте в субботу, когда вломился к ней в дом и угрожал убить ее.

– Если б ты просто позволил мне объяснить, что случилось…

– Извини, но нет. Будешь объяснять это представителю профсоюза, когда я инициирую расследование.

Брюс проводил меня прочь из школьного здания на парковку. Я чувствовал на себе взгляды множества глаз, когда к первому утреннему звонку в школу шли ученики, гадая, что произошло.

– Тебе запрещено входить в школьные здания и на территорию школы, пока расследование не будет завершено, – тихо сказал Брюс. – Прошу не поддерживать контактов ни со мной, ни с кем-либо из коллег, учеников или родителей. И советую при первой же возможности связаться с профсоюзом.

Я стоял, словно врастая в землю и не зная, куда повернуться. Открыл рот, чтобы в последний раз попробовать оправдаться – но я не был абсолютно невиновен. Я манипулировал Эффи, и хотя не обхаживал ее в сексуальном смысле, обхаживал в другом.

– Ты не мог бы теперь уехать отсюда, Райан? – добавил Брюс. – Давай не усугублять…

Я сел в машину, повернул ключ в замке зажигания и поехал прочь, чувствуя себя невероятно униженным.

Лора методично уничтожала меня, а я понятия не имел, как ее остановить.

Глава 21

Лора

Я последовала за зеленой «Астрой» Джанин от офиса «Больше некуда» до знакомой парковки у промкомплекса.

Джанин осталась сидеть в машине, лишь поднесла к уху телефон. В конце концов из здания вышел Тони и присоединился к ней. Желудок мой едва не вывернулся наизнанку, когда они, сидя в машине, обменялись продолжительным поцелуем. Хотелось подбежать к ним, распахнуть дверь и выволочь Джанин наружу за дешевые наращенные волосы, молотя кулаками по ее глупому уродливому лицу. Но сейчас не время действовать импульсивно. В мой план не входит избиение Джанин до полусмерти на глазах у моего мужа.

Я проследила за тем, как они доехали до дома Тони, забрали Эффи и Элис и через полчаса оказались возле мультиплекса в Милтон-Кейнс. В Нортхэмптоне было два подобных кинотеатра, и я предположила, что парочка не хочет встретиться с кем-либо из своих знакомых. Они были вполне довольны игрой в счастливое семейство и хотели сохранить ее в тайне.

Я смотрела через витрину, как Джанин покупает билеты, «семейное» ведерко попкорна, такую же упаковку чипсов с сыром и соответствующего размера бутыль газировки. Последовала за ними в зал и укрылась в тени в пятнадцати рядах позади. Пару часов наблюдала за тем, как они ведут себя словно самая обычная семья. Они хохотали над комедийными моментами, откидывая головы, и делились друг с другом напитками и закусками. Но мой гнев вскоре сменился решимостью. Я надеялась, что Джанин получает все возможное от этих моментов, потому что они не продлятся долго. Как только Тони вспомнит, в какую женщину влюбился столько лет назад, он будет на коленях умолять меня принять его обратно. Я – та девушка, которую он полюбил, а не та, о которой читал в моем личном деле.

Я сама во всем виновата. Это я сняла крышку с ящика Пандоры. Все дошло до своего пика в тот день, когда Тони обвинил меня в нелюбви к дочерям. Он утверждал, будто я посвящаю все свое время Генри, пренебрегая эмоциональными потребностями его сестер. Часть из того, что он говорил, была правдой, но в том его вина. Я закрывала глаза и слушала, какие близкие отношения у него установились с девочками – и в этих отношениях мне не было места. Он поступил со мной точно так же, как мой отец поступал с моими сестрами, – и оба они оставили меня за пределами своего круга. Это вызвало желание еще сильнее оттолкнуть от себя Эффи и Элис – иначе я рисковала причинить им такой же вред, как мои родные причинили мне, когда я была маленькой.

Каша заваривалась не один день; я чувствовала в воздухе дыхание надвигающейся бури. С тех пор как мы переехали в этот дом и начали работы по его обновлению, он пожирал наши жизни. Все было постоянно покрыто строительной пылью или пахло свежей штукатуркой; рабочие вечно сновали туда-сюда, разговаривая на чужом языке. Я конца этому не видела и начала ненавидеть место, где мы поселились. Если бы остались в предыдущем доме, все было бы в порядке.

– Ты вообще способна любить? – Тони выплюнул эти слова так, словно они были напичканы ядом.

– Конечно, способна! – ответила я. – Каждого из вас люблю в равной степени.

– Иногда я смотрю на тебя, когда ты рядом с девочками, и не вижу в твоих глазах ничего, словно они не находятся в одной комнате с тобой. Мне кажется, случившееся в детстве сломало тебя.

– Как ты можешь быть таким жестоким?