Добрее одиночества

– Или лучше спросить: может быть, это всего лишь ваши праздные мечтания? – сказала Шаоай.

– Мы с Можань говорили кое с кем из друзей насчет черного в знак протеста, но каким-то образом это дошло до учителей, – сказал Боян.

– И?

– Директор Лю вызвала нас на разговор, – сказал Боян.

– И принудила к послушанию?

– Нет, не совсем так, – возразил Боян. – Она просто показала нам, какой это детский получился бы протест.

– Детский? Прямо так и сказала? – спросила Шаоай.

Боян пожал плечами и сказал, что, так или иначе, директор Лю ясно дала понять, что эти разговоры должны прекратиться. Можань нервно посмотрела на Бояна, потом на Шаоай, но они ничего больше не говорили, и тогда Можань сказала, что директор Лю вот что имела в виду: такое поведение повредило бы им самим и школе, только и всего. А этого, добавила Можань, они с Бояном не хотят.

– А чего вы хотите? – спросила Шаоай.

Вопрос, похоже, поставил Можань в тупик. Шаоай внимательно посмотрела на нее, а потом засмеялась безрадостным смехом.

– Нет, я вас не виню, – сказала она. – Я сама в этом возрасте не знала, чего хочу. Представьте себе: я думала стать нашей разведчицей.

Не дождавшись от Шаоай продолжения, Можань, понизив голос, объяснила Жуюй, что однажды, перед тем как Шаоай поступила в колледж, с ней в «английском уголке»[5] недалеко от площади Тяньаньмэнь познакомился тайный агент. Он сказал, что несколько недель к ней присматривался, что она как личность произвела на него сильное впечатление; он спросил, не хочет ли она стать тайным агентом, – от колледжа тогда придется отказаться, но она пройдет другое обучение.

Жуюй знала, что Шаоай слушает – может быть, рассчитывает, что эта история произведет на нее впечатление, – но она не хотела встречаться со старшей девушкой взглядами и едва кивнула, когда Можань окончила рассказ.

– Представляете – я могла бы сейчас уметь водить джип, ставить глушитель на пистолет и готовить любые яды, – сказала Шаоай и, не дав никому времени на это отозваться, резко сменила тему: опять стала спрашивать про школу.

Напряжение в комнате спало. Боян несколько раз заливался смехом. Веселость Можань была более осторожной, но Шаоай, судя по всему, настроилась на дружелюбие.

Позднее, когда ложились спать, Шаоай по-прежнему была миролюбива.

– Тебе нравится Боян? – спросила она, когда Жуюй улеглась на свою половину кровати.

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто любопытствую. Впечатление, что тебе с ним уютно.

– Мне он точно так же нравится, как Можань, – аккуратно ответила Жуюй, чувствуя, как напрягаются мышцы. Она никогда не знала, куда повернет разговор с Шаоай.

– Или точно так же не нравится?

– Какое это имеет значение? Им не важно, нравятся они мне или нет.

– Мы не о том говорим, что важно им, – сказала Шаоай и, приподнявшись на локте, посмотрела на Жуюй. – Я вот что хочу знать: тебе они нравятся? Или кто-нибудь, если на то пошло?

– Почему мне кто-нибудь должен нравиться?

– Почему, в самом деле! – с досадой промолвила Шаоай. – Ну откуда у тебя такое презрение ко всему на свете?

– У меня нет презрения ни к кому, – возразила Жуюй.

– Ты хоть что-нибудь чувствуешь?

– Я не понимаю, что ты спрашиваешь, и не понимаю почему, – сказала Жуюй и, видя, что Шаоай не сводит взгляда с ее лица, закрыла глаза.

– Только потому, что подобная бесчувственность ко всему миру кажется мне просто необычайной. Ты отдаешь себе отчет, что такому человеку нельзя доверять?

Жуюй открыла глаза и не отводила их, хотя Шаоай продолжала вглядываться в ее лицо.

– Я не просила тебя мне доверять, – сказала Жуюй. – Почему ты не оставишь меня в покое?

– Я не просила тебя приезжать сюда жить. Мои родители взяли тебя без моего согласия. – Голос Шаоай вдруг сделался хриплым. – Оставить тебя в покое? А может быть, лучше ты избавишь нас всех от своих молчаливых осуждений? Почему ты меня не оставишь в покое?

На таком близком расстоянии лицо Шаоай казалось искаженным болью.

– Если ты мне объяснишь, как оставить тебя в покое, я сделаю ровно то, что ты скажешь, – промолвила Жуюй. – Я не знала, что буду тебе мешать. Твои родители написали моим тетям, что ты на учебный год переедешь в общежитие.

– Выходит, я виновата?

– Мне больше негде быть.

– Из-за тебя мне негде быть.

На долю секунды у Жуюй возникло ощущение, что Шаоай, неумолимая в своей злости, сейчас задушит ее. Она принудила свое тело лежать неподвижно и спокойным голосом сказала, что ей жаль, если у Шаоай такое чувство. Потом добавила, что поздно уже, а у нее утром в школе еженедельный опрос. Прежде чем Шаоай могла ответить, Жуюй погасила свет. У нее не нашлось за вечер свободной минуты помолиться, но она была слишком уставшая, чтобы беспокоиться об этом сейчас.