Добро пожаловать в прошлое!

Оставшись одна, девушка дожевала-таки банан и вылезла из-за стола, чтобы выкинуть кожуру в урну. Рука сама полезла поправить довольно сильно впившийся в живот поясок юбки, оставивший на коже хорошо заметные, зудящие следы. Неужели, живот начал расти? Ксения натянула книзу футболку, пытаясь разглядеть изменения фигуры. Несмотря на все явные признаки, сопутствующие ее «интересному положению», эта мысль в голове не укладывалась. Почему-то казалось, что в такой важный жизненный период девушки, женщины ощущают себя по-особенному, как-то иначе, а у нее все то же самое. Тошнит с утра, и все. В остальном все как обычно. Не чувствовала она себя беременной. Ни капельки.

Когда Влад вошел в кабинет, Ксения по-прежнему сидела за столом, поглощенная заданием. Окинула его мимолетным взглядом и вновь вернулась к папкам и бумажкам, всем своим видом подавая ему пример, как надо работать. Опер глянул на часы, прикидывая в уме, куда повезет ее обедать, опустился в кресло, постарался сконцентрироваться на работе.

Абстрагироваться от сидящей практически на расстоянии вытянутой руки девушки не получалось. То и дело так и подмывало скосить глаза, выхватить боковым зрением полет ее миниатюрных пальчиков над столом, прислушаться к ее равномерному дыханию, уловить ритм и задышать с ней в унисон. Даже закрыв глаза, мог легко «увидеть» ее рядом с собой.

Отодвинув от себя последнюю папку, Ксения с чувством выполненного долга откинулась на спинку стула. Чуть нахмурившись и стараясь, чтобы Влад ничего не заметил, расстегнула пуговицу на юбке, приспустила замочек. Сразу стало намного удобнее, ничего больше не давило.

– Что, жмет? – несмотря на все ее ухищрения, наметанный глаз опера сразу просек все ее манипуляции под столом. – Сейчас тогда поедем, купим тебе что-нибудь. Заодно и пообедаем. Собирайся, – он с удовольствием спрятал обратно в сейф все дела, чувствуя, как в груди становится тепло и радостно при мысли о том, что проведет с ней несколько приятных часов в торговом центре.

***

Демидов опустился на кожаный диванчик в уютном кафе на четвертом этаже торгового дома. Лениво полистал меню, но с заказом решил повременить до прихода Ксении. Заметив, что при нем она стесняется выбирать и примерять одежду, вручил ей деньги, отвел на все про все полтора часа, сам отправился коротать время сюда.

Отзвонившись в отдел, набрал Макарова убедиться, что тот уже побывал в суде, запустил «липовую» процедуру признания отцовства. Так, осталось найти того, кто, если не ускорит весь процесс, то хотя бы повлияет на то, чтобы бумаги не залежались где-нибудь на столе у нерасторопного госслужащего. Далее следовало найти бригаду шустрых рабочих подлатать Ксюхину квартиру в ускоренные сроки, ведь насколько он помнил, нормального ремонта там давно никто не делал. А еще нужно было попутно начать оформление «эмансипации» Ксении – вдруг они не успеют расписаться.

Влад старался загрузить себя мыслями по полной, чтобы не оставалось времени думать о своем происхождении. Наличие биологического отца не вызвало ничего, кроме отторжения. По хрен ему, что в нем течет кровь не Демидовская, а чужая. Для него навсегда отцом будет один человек – тот, кто его воспитывал, учил ходить, кататься на велосипеде, играть в футбол. Демидов Дмитрий Андреевич. Именно он помогал встать на ноги, научил не реветь из-за разбитых в кровь коленей, расквашенных в пацанячьих драках носов. Жаль было безвозвратно утерянного времени, разменянного на подростковые обиды. И в том, что мать до последнего умалчивала правду, он видел волю отца – тот хотел, чтобы сын никогда не узнал о том, что он неродной. Предпочел сам остаться в глазах Влада подлецом, бросившим семью на произвол судьбы.

Открывшаяся истина не изменила собственного мироощущения, зато поменяла отношение к отцу на прямо противоположное. Прикипевшая к сердцу обида теперь сползала клочьями, разъедаемая сыновней любовью без следа. Всегда любил отца, поэтому и его уход расценил как предательство. Единственное, до слез было обидно, что не узнал этого, пока тот еще был жив. Хотя бы простился с ним по-человечески.

Влад вздохнул. Все, эта страница жизни перевернута навсегда. Нет смысла жалеть о том, что исправить не в силах. Отца больше нет, а реальность ставила перед ним серьезные задачи. Новыми оттенками заиграла жизнь.

Несмотря на все проблемы, навалившиеся разом, Демидов был счастлив. В эту самую минуту, ничего не делая, просто сидя в ожидании Ксении, которая теперь и была его настоящей семьей, почувствовал, что тонет в волнах безусловного, безграничного счастья. Счастья оттого, что теперь не одинок. От осознания, что его забота нужна как воздух ей и ребенку. Целых две жизни вытаскивали его из болота безотрадной прежде жизни, расцвечивая яркими красками темный холст его существования. Ради них стоило жить и бороться. Хотелось запомнить это внутреннее ощущение легкого, желанного блаженства и сохранить его в душе подольше.