Добролёт

– Легко, если у вас вездеход.

– А ты могла бы показать?

– Легко. Хоть сейчас.

– Вообще поздновато, – сказала Вера Егоровна, глянув на солнце.

Так же легко, как это мне было предложено, я всё же решил съездить хотя бы разведать, где гребут ягоду лопатой. Прихватив совки и вёдра, взял бабу Клаву и приехавшую погостить с ночевкой мою старшую сестру Аллу, посадив на переднее сиденье Глашу, мы с шуточками и прибауточками поехали на Чёрную Речку.

Ягодное место оказалось километрах в пятнадцати от Добролёта. Сказать, что дорога была нелёгкой – ничего не сказать. Это была старая лесовозная дорога, избитая, вся в лывах, буграх, канавах и поваленных деревьях. На мотоцикле ещё куда ни шло, но ехать на приспособленной для городского асфальта легковушке оказалось не просто, несколько раз я высаживал своих пассажирок, они, посмеиваясь и подшучивая над собой, начинали толкать машину, помогая мне выбраться на твердое место. Через некоторое время мы всё же добрались до Чёрной Речки, и я, повинуясь Глашиными указаниями, свернул в сторону и чуть ли не ползком мы поднялись на пологую, заросшую лесом гору.

– Стоп! – поглядывая по сторонам, скомандовала Глаша. – Приехали.

Я выключил мотор, вышел из машины, ещё раз глянул на часы. Обычно по ягоды и грибы собираются с самого утра, но я решил посмотреть и запомнить место, где ягоду гребут лопатами, и засветло вернуться обратно. Конечно, это было легкомысленно, как будто решили прокатиться до ближайшего рынка, где продают ягоду вёдрами. Оставив машину, мы вслед за Глашей вошли в лес и через четверть часа действительно натолкнулись на хорошую ягоду, которой были усыпаны покрытые мхом огромные кочки. Стараясь держаться друг друга, мы разбрелись, собирая спелую бруснику. Попадалась и крупная, как картечь, сизая черника. Брали всё подряд, дома всё отсортируется по банкам: красную в одно место, чёрную в другое. Вечер выдался пасмурным, солнце уже не казало глаз, нам досаждал таёжный гнус, лез в глаза, кусал и впивался во всё, что не было прикрыто одеждой. Я собирал ягоду специально изготовленным на авиационном заводе легоньким совком, сделанным из титановой жести и похожим на проволочный гребень, или, как его называли местные, комбайном, быстро набрал ведро. Затем снял с себя штормовку, завязал на ней рукава, затянул шнуровкой капюшон, заполнил и его.

– Ну ты и хапуга! – посмеялась надо мной сестра. – Всю тайгу с собой не заберёшь. Оставь хоть немного лесным зверькам.

– Ничего, здесь всем хватит!

Начало смеркаться, откуда-то потянуло вечерней сыростью, и мы решили выходить к машине. Собравшись в кружок, подвели некоторый итог – вся прихваченная с собой посуда была заполнена.

– Молодцы! – похвалила всех баба Клава.

– Надо выходить, – сказала Глаша, – а завтра можно приехать ещё. Место теперь знакомо.

И здесь я допустил промах, предложив выйти к машине напрямик. Шли, шли, а машины нет и нет. Решили вернуться, походили, покружили вокруг да около. Обычно собирая грибы или ягоды, всё время держишь в голове сторону, где стоит солнце, но оно уже успело спрятаться в чащобе. Начало смеркаться. И тут до меня дошло – мы заблудились. Но признаться, что я вот так, среди трёх сосен, потерял ориентировку, у меня не хватило ни ума, ни смелости. Поняв, что промахнулись, мы начали уже в спешке кружить, искать тропу, но тщетно: все деревья, пни и поляны были на одно лицо, нужная нам тропинка была где-то рядом, но упорно не хотела попадаться под ноги. Таёжный ведьмак решил поиграть с нами, а может, и проучить и прятал от нас верное направление. Уже в темноте, спустившись по склону, мы неожиданно вышли к маленькой речке, которая своими размерами совсем не походила на Чёрную. Идти вдоль неё с полными ведрами было невозможно, скрываясь среди чащобы, она уходила куда-то в подступающую тьму. Уже окончательно поняв, что заблудились, мы решили остановиться и заночевать в тайге. Составив вёдра под огромный выворотень, я велел женщинам собирать сухой валежник, чтобы развести на ночь костёр. Поскольку поехали всего-то на полдня, мы допустили ещё одну ошибку – никто не взял с собой тёплой одежды и еды. Под выворотнем я ногами разровнял песок и разжёг на нём костёр. Затем попросил надёргать травы и мох и сложить кучей у костра. Когда валежник прогорел, мы сгребли головёшки в сторону и на месте кострища настелили подстилку из травы и моха. Закрыв одну сторону вёдрами, я уложил своих спутниц на лесную перину и накрыл их сверху нарезанным пихтовым лапником и тонкими берёзовыми ветками.

– Ах, да здесь тепло, как в бане, – откуда-то из под веток с удивлением сообщила баба Клава. – Вот уж не предполагала, что буду спать на такой таёжной перине. Пахнет, как в аптеке.