Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры

В архитектуре император начал утверждение нового варианта русского стиля, решительно отклонив все предложенные проекты Храма на Кровѝ в Санкт-Петербурге. Предлагавшиеся проекты были выдержаны в неовизантийском стиле, которому симпатизировал убитый император Александр II. Однако Александр III подчеркнул, что ни один из них не выражает в должной мере русскую идею, а только русская идея способна одолеть смуту. В качестве образцов русского стиля император рекомендовал архитекторам обратить внимание на храмы древнего Ярославля.

Во втором конкурсе победил проект Альфреда Парланда и архимандрита Игнатия (Малышева), который и был реализован. Проект всецело отвечал высказанному императором пожеланию — это шатровый храм в русском стиле с узорóчьем, выражающий ключевую для оригинальной древнерусской архитектуры идею устремленности ввысь и обращенности к внешнему миру; в проекте явственно ощущалось доминирование экстерьера над интерьером.

Была очевидна его ассоциативная связь и перекличка с московским храмом Покрова на Рву. Спас на Кровѝ был, по сути, частичкой Москвы в самом центре Санкт-Петербурга.

В этом содержался своеобразный ответ Александра III на призыв публициста Ивана Аксакова, прозвучавший после цареубийства: «В Москву! В Москву!» «Последний славянофил» призывал царей покинуть западнический, чуждый органической русской жизни Санкт-Петербург и вернуться в Москву — средоточие Православия, Самодержавия и Народности. Художественная программа Спаса на Кровѝ содержала утверждение — царь не бежит из Санкт-Петербурга в Москву, а принесет Москву в Санкт-Петербург: утвердить русские начала на берегах Невы, так сказать, в самом логове противника.

Хотя Александр III и не перенес столицу в Москву, но именно его попечением сердце столицы Красная площадь обрела узнаваемый для всех национальный стиль: Исторический Музей, Торговые ряды, — всё русское и по-русски, хотя без всякой этнической предвзятости, создают эту красоту архитекторы В. Шервуд и Р. Клейн.

Последователь учения Н. Я. Данилевского о самобытности русского культурно-исторического типа В. О. Шервуд подчеркивал главенствующую роль Кремля в определении русской национальной архитектурной идеи: «Цельность русской идеи и способность наших предков осуществлять её в зодчестве проявилась не только в отдельных домах, но и во всём Кремле… в нём каждый элемент свидетельствует о духовной и государственной жизни народа; Кремль есть целая поэма, полная чувства и мысли… группа зданий, по видимому разъединенных друг от друга, есть цельность и единство. Вот такого единства мы должны искать в наших зданиях». И в самом деле, Шервуду удалось так построить Исторический Музей, что он гармонично влился в ансамбль Кремля, — невозможно даже предположить его более позднее происхождение.

Там, где не существовало готовых рецептов, как в древнерусской церковной архитектуре, архитекторы русского стиля вели поиски решения проблемы больших объемов, освобождения русского стиля одновременно и от камерности, и от монотонности. Оригинальное решение было предложено А. Н. Померанцевым для полной перестройки Верхних торговых рядов. Новое масштабное сооружение (впоследствии ГУМ — Государственный универсальный магазин) возводилось в 1888–1893‐м гг. (взамен прежней постройки в стиле эпохи «классицизма») и после его возведения был завершен и достроен ансамбль Красной Площади. Новые Верхние торговые ряды были выполнены, примерно, в том же декоративном ключе, что и Исторический и Политехнический Музеи — в них присутствуют все элементы русского стиля:

башенки, узорчатые оконца, арки. Фасад здания украшают многочисленные мозаичные иконы. Однако за этим фасадом упаковано огромное пространство, которое технологически решено средствами модерна — чугунные мостики между галереями, гиперболоидные конструкции стеклянных крыш, обширные разомкнутые пространства торгового пассажа под внешностью старорусского терема.

Если Храм Спаса на Кровѝ был манифестом той идеологии, с которой Александр III пришел к власти, то новые Верхние торговые ряды стали манифестом завершения его царствования — сохраняя свою национальную, религиозную и цивилизационную идентичность, Россия устремилась по дороге промышленного рывка и индустриализации при помощи новейших технологий и материалов, осваивая свои огромные пространства в экономическом и гражданском отношении.

Национализация через индустриализацию

Полученное Александром III прозвание «Миротворец» было напрямую связано с политикой отказа от войн за чуждые интересы, последовательно проводившейся царем. Царь-славянофил решил стать своеобразным антиподом Петру Великому. Тот осуществлял модернизацию России через изнурительные, выматывающие народные силы войны, а сущность преобразований полагал во всё большем отчуждении России от собственной оригинальной цивилизации, зримым символом чего было бритье бороды.