Добрый доктор из Варшавы

Для начала все, что требуется от Миши, – сидеть в кафе напротив ворот и ждать телефонного звонка. Фридман работает с польской парой, Тадеушем и Ядвигой Блажевскими. Когда они готовы пройти через ворота, звонят в кафе и просят Мишу к телефону – бармен получает за это свою долю. Миша произносит пароль, давая им знать, что у ворот дежурит нужный охранник – тот, кто возьмет взятку, и молодая пара въезжает в гетто. Припасы спрятаны в тележке под фальшивым дном.

– Не знаю и знать не хочу, где ты его достаешь, – говорит Стефа, когда Миша вносит в приютскую кухню что-то невероятное – коробки с салом. – Спасибо, конечно. Нам так нужен жир для детей, в нем витамины. Поблагодари своих друзей. Только ты ведь осторожен, правда, Миша?

София тоже беспокоится.

– Любимая, я буду осторожен. Обещаю, – говорит он, когда они обнимают друг друга в тесной кровати, она, как всегда, обвивает его рукой свои плечи, будто стремясь укрыться и оказаться в их маленьком мире, где существуют лишь ее любовь, ее близость.

А он думает, как сказать ей, что Фридман уже спросил, готов ли он выйти из гетто в Варшаву и помочь загрузить тележку на складе в Воле.

Глава 17 Варшава, сентябрь 1941 года

Сегодня Корчак в качестве наблюдателя участвует в заседании детского суда. Он сидит в одном из рядов и слушает Галинку, которая рассказывает залу о происшествии, из-за которого все и собрались.

Это сложное дело. Слева от Галинки сидит надутый Аронек, скрестив руки на груди. Он прижимает их так крепко, будто бы кто-то собирается расцепить их и узнать, что творится у него в душе. На лице мальчика застыли гнев и горечь.

– Я положила шоколад в ящик. Это была маленькая шоколадка, подарок, – Галинка краснеет, – от Эрвина. Я не хотела есть ее сразу же. Хотела оставить, потому что она особенная. И я думала, что в ящике она будет в целости и сохранности, пока не придет время поделиться. А вчера пошла посмотреть, а ее нет! И Сара сказала, что видела, как Аронек закрывал мой ящик. Он уходил и как-то странно прижимал руки к джемперу.

– Так и было, Сара? – спрашивает Хая, черноволосая девочка с большими карими глазами и серьезным лицом. На сегодняшнем заседании она судья.

Сара кивает, по ее широко раскрытым глазам видно, как тяжело ей подтвердить это.

– Ну а ты что скажешь? – спрашивает Хая Аронека.

Аронек сжимает руки еще крепче, смотрит на Хаю.

– Зачем ей вообще было нужно хранить этот дурацкий шоколад в своем ящике? Глупость какая.

Гул изумления вырывается у детей, собравшихся вокруг стола заседаний. Он, по сути, признается. Эрвин вскакивает, сжав кулаки, но сидящий рядом Миша осторожно тянет его вниз и усаживает на место.

– Пусть суд закончится, – шепчет он кипящему от гнева мальчику. Миша знает, что шоколад принесен с арийской стороны во время одного из походов Эрвина. И он знает, что это не обычная плитка шоколада. Маленький прямоугольник, свидетельство любви Эрвина к Галинке, ясно говорит, на какой риск он готов идти ради нее.

В стороне подавленно вздыхает Корчак. В Аронека он вложил столько времени и любви. И вот наконец тот начал доверять другим детям, завел друзей, стал играть с ними, как все нормальные дети. Забыл даже свои невообразимые ругательства.

Особенно он привязался к своему старшему брату Абраше. И вдруг эта кража. Отчего, почему?

– Неужели тебе нечего сказать в свою защиту? Объясни нам, почему ты съел шоколад Галинки?

– Я не ел, – хмурится Аронек.

– Тогда где он?

– Откуда я знаю? Я его продал.

По залу опять пробегает ропот возмущения.

– Ну ты хотя бы сожалеешь о своем поступке?

Аронек мотает головой, уставившись в пол.

– Так где же деньги?

– Потратил.

– Потратил на что? Что же ты купил на них?

– Это мое дело.

– Неужели тебе нечего сказать в свою защиту? – Хая выглядит встревоженной. – Воровство – серьезный проступок. Если совершаешь три серьезных проступка, тебя просят покинуть дом.

– Я и не просил приводить меня сюда. Могу уйти в любое время.

Корчак снова вздыхает. Аронек действительно приходит и уходит, когда захочет, хотя и слишком маленький, чтобы выходить на улицу, ему всего девять. Несколько дней назад мальчик исчез на целый день. Что он задумал? Есть дети, которые настолько настрадались от неустроенной и жестокой уличной жизни, что им так и не удается вернуться к нормальной. Такие прискорбные случаи хоть и редко, все же бывают.

Шимонек встает.

– Хая, Аронек мог взять еще что-нибудь.

– Ты уверен, Шимонек?

– Сегодня утром он открыл ящик Абраши. И почти сразу снова закрыл. Может, он взял что-то и оттуда.

Лицо Аронека становится пунцовым. Он смотрит в пол, как будто его только что оскорбили. Руки крепко прижаты к груди.

Суд совещается и выносит решение.

– Суд считает, что пан доктор и Абраша должны спуститься и заглянуть в ящик.

Шкаф находится этажом ниже. Через некоторое время они слышат шаги на лестнице. Абраша врывается в зал, широко улыбаясь, показывая небольшой квадратный конверт.

– Это новая струна для моей скрипки. Та, которую мне нечем было заменить, когда она лопнула. Это ты ее туда положил, Аронек?