Добрый мир

— А я их че, шшытал, что ли? — усмехнулся деда Гриша и прищурил

один глаз.— А ты че прилип? Че прилип, а? Или че, в энкэвэдэ служишь? Хх-

эх! Шпана микрорайонская... Брысь отсюдова!

Саня на трясущихся ногах встал. И в голове у него вдруг пронеслось,

что сейчас, вот сейчас он станет уголовником. Обыкновенным уголовником.

Стоит только еще хоть раз открыть рот вот этому плюгавому «духу»... В левой

стороне затылка больно застучало. Он сглотнул слюну и зевнул. Глубоко и

осторожно вздохнул... И снова зевнул. И началось! И началось!

Пыльная каменистая дорога змеилась все вверх и вверх. Саня изредка

оглядывался назад — шли «по-походному», с открытым люком,— и

отыскивал идущую следом «восьмерку». БМП Ары Багдасарьянца временами

начисто исчезала в шлейфе пыли, и Саня посочувствовал Аре: сам он терпеть

не мог плестись у кого-нибудь в хвосте.

— Сорок восьмой километр, сейчас пере

вал будет,— прозвучал в ларингофонах голос

лейтенанта Саенко.— Повнимательней!

Они двумя машинами возвращались в часть после проводки

автоколонны, и желательно было успеть добраться к месту до темноты. Но и

гнать особо было нельзя.

Убавив газ, Саня начал выходить из поворота на перевал, и тут ему

показалось, что справа и выше в камнях, метрах в двухстах от них, что-то

блеснуло.

— Товарищ лейтенант, справа на осыпи ничего не видели? —

спросил он у Саенко.

— За дорогой внимательней! — коротко бросил тот.

Они медленно катили по ровному участку перевала. Саня машинально

взглянул на выходящую из поворота «восьмерку». И вдруг машину резко

подбросило вверх, едва не завалив на левый бок, ударило оземь, и они

беспомощно закрутились на одном месте. Саня резко сбросил газ.

—

Разулись!— хрипло крикнул он.

В ларингофоне звучали отрывистые команды лейтенанта.

Сбросив танкошлем, Саня схватил сумку с инструментами, каску и

выбрался наружу. Сзади из десантного отсека выскакивали на дорогу ребята.

А через секунду, раскатывая по горам эхо, с правой стороны дороги сверху

ударил пулемет. За ним второй. И следом —

автоматная трескотня. Пыль фонтанчиками брызнула позади машины.

Почти мгновенно ожила башня его «бээмпэшки» — Костя Волков «настраивал

свою балалайку». Затявкала его автоматическая пушка, ей отозвалась пушка

подошедшей сзади «восьмерки», и все утонуло в грохоте... Саня больше

ничего не видел и не слышал. Его разутая гусеница дорожкой тянулась позади

машины, и он понял, что сейчас ему придется попотеть до кровавого пота.

— Ну что?! — кричал Саенко.— Будешь делать или — металлолом?

—

Попробуем! Сейчас подтащим ее...

Ребята помогли ему подтянуть гусеницу к

задней «звездочке». Он полез в машину и включил на малых оборотах

скорость. И вот тут «бээмпэшку» сотрясло еще раз. Саня даже не понял, что

произошло. В голове зазвенело, и он вдруг увидел, как справа и сзади валится

из своего сиденья Костя Волков. Отсек стал наполняться гарью. Ох схватил

Костю и стал выталкивать его в люк. Кто-то снаружи помог ему.

Ни тогда, ни потом Саня так и не понял, почему он не вылез из

машины. Или его оглушило, или показалось, что он засек вверху вспышку. О

том, что по машине ударили из гранатомета, он узнал уже потом. Пока же ему

нужна была только Костина пушка.

Когда стало нечем дышать и он наконец выбрался наружу, ребята под

прикрытием «восьмерки» отходили назад, к повороту. Между ним и машиной

было не больше шестидесяти метров. Он рванулся за ней. Но вдруг что-то

толкнуло его в левый бок, и в голове словно грохнул колокол. Он упал на

четвереньки и пополз за машиной...

Его привел в себя крик лейтенанта Саенко:

— Фетисов! Назад, Фетисов! На-за-ад!

Едва соображая, но повинуясь голосу лейтенанта, Саня пополз под

прикрытие своей БМП. Оттуда он видел, как Саенко что-то кричал по рации,

как шарил по скалам пушечный ствол «восьмерки». А Саенко уже снова что-

то кричал ему.

Саня обернулся. И пришел в себя окончательно. Спереди, справа вдоль

дороги от валуна к валуну к нему продвигались фигурки людей. Он ужом

крутнулся в ту сторону и, почти не целясь, полоснул по ним из своего

«Калашникова».

Впереди других, чуть пригнувшись и изредка постреливая от пояса из

автомата, каким-то мягким кошачьим шагом бежал человек в широких

шароварах и в чем-то зеленом на голове — не то феске, не то тюбетейке.

Перебежки его были спокойны и несуетливы; казалось, что вся эта пальба

вокруг касается кого угодно, но только не его. Саня прицелился — их

разделяло метров сто — и дал по нему короткую очередь. Без толку... Он

опять стал старательно его выцеливать.

«Дух» был словно заговоренный. Уже сзади него кто-то, дернувшись,

ткнулся в камни, уже трое или четверо залегли меж камней у обочины, а этот

все перебегал. Саня сатанел от злости, пытаясь в него попасть,— и не мог!

Сзади, с «восьмерки», вдоль дороги ударил пулемет, и «дух» на какое-то

время тоже исчез из поля зрения. Но сверху обрушился настоящий шквал

огня, и пулемет замолк. Саня оглянулся. «Восьмерка», чуть выйдя из-за

поворота, разворачивала пушку в сторону скал. Все ребята, кто залегши у

левой обочины, кто из-за машины, вели огонь в том направлении.

И снова между камней замелькало семь или восемь фигурок. «Живым