Добрый мир

проблему. Денежных знакомых у него не было, и, видимо, надо было

настраиваться занимать по частям. Он стал перебирать своих сокурсников. «А

дядя Леня?» — вдруг подумал он. У него был записан дядин Ленин

телефон, можно было позвонить по междугородной прямо завтра утром.

Илья представил, как он просит денег у дяди Лени. И отказался от этой

идеи. «Если уж у Гольман не смог...» — усмехнувшись, подумал он.

Неожиданно ему в голову пришла мысль, что у них с Иринкой действительно

нет близких родственников. Он вспомнил, что к дяде Лене они приезжали

всего один раз, когда возвращались из Одессы, из пансионата; ему было тогда

семь лет... С бабушками и дедушками они никогда не жили, хотя и виделись с

ними, особенно с отцовыми, чаще, чем с дядей Леней. На похоронах была

баба Нина, материна мать, совсем старая женщина; он ей всего раз после

этого написал... Илья попытался снова вернуться к своим

однокашникам. И поймал себя на том, что думает об отце. Не впрямую, а

будто вскользь, каким-то краем сознания. «Вот у кого, наверное, денег... И

ведь сразу бы выслал!» Он поспешил «перелистнуть» эту греховную мысль.

Надо было придумывать что-то реальное.

«А если ковер продать?» — осенило вдруг Илью. Он стал

продумывать варианты, как это можно было сделать. «На толкучке, что ли?

Или объявление написать?.. А успею?» Ни одного определенного ответа

видно не было. Что-

то словно мешало думать. «...А интересно, через сколько времени ОН

смог бы выслать деньги?» — откровенно и навязчиво пробилось это «что-то».

Илья понял, что играет с собой в кошки-мышки. Мысль об отце «перелисты-

ваться» не желала. Помимо его воли в голове стали вертеться бессвязные

обрывки разговора с Гольман. Чтобы прекратить это, он заставил себя

подумать о том, насколько стыдно — даже позорно! — было бы просить

деньги у НЕГО. Но позор выходил каким-то не слишком убедительным. Он с

удивлением понял, что попросить у отца ему было бы даже легче, чем у дяди

Лени и Гольман. «А почему бы и нет? — пришло вдруг в голову.— Что я, для

себя, что ли? Я ведь Иринку учить буду! Он же сам говорил, что его никто от

обязанности не освобождал...»

Понимая глубинным своим сознанием, что малодушничает, Илья все

упорнее думал о возможности взять деньги у отца. «Что он подумает? Что я не

могу без него обойтись? Или... что это милостивый жест с моей стороны? Что

если я прошу у него денег, то, значит, я не так уже на него зол?.. А я зол?»

Слово «зол» показалось ему каким-то странным. Чтобы лучше вдуматься в его

смысл, Илья стал его изменять: «злюсь, злой... злобный...» Смысл терялся

совершенно. Получалась мешанина из ничего не значащих звуков. Не отдавая

себе отчета, что делает, он быстро встал и начал одеваться. Тихо, чтобы не

проснулась Иринка, выскользнул в прихожую. Взглянул на часы. Было начало

первого. Он плотно затворил дверь в комнату, накинул на себя куртку и

осторожно, без малейшего щелчка, открыл вход-

ную дверь. Точно так же, почти бесшумно, закрыл ее за собой. На

лестнице он с досадой обнаружил, что забыл дома сигареты. Он остановился

и простоял неподвижно минуты две, пытаясь сообразить, насколько это было

важно. Мелькнула мысль о нелепости собственного поведения. Но эта была

последняя попытка, остановить себя.

Илья знал, что Главпочтамт работает круглосуточно. До него было

четыре остановки. Он одолел это расстояние за десять минут. Адрес он знал.

Не тот, до востребования, а настоящий, с улицей и квартирой, отец оставил

его, когда уезжал.

Перед зданием почтамта Илья остановился и привел себя в порядок.

Застегнулся, успокоил дыхание. Пугать телеграфистку не входило в его

планы. Он спокойным шагом поднялся по лестнице на второй этаж —

табличка со стрелкой указывала, что телеграф и переговорный пункт

находятся там. В зале было не больше десятка человек. Илья подошел к столу,

нарочито медленно сел за него и взял несколько бланков для телеграмм. «Ну

что, буду писать? Или дурака валять буду?» — почти равнодушно подумал он.

И стал писать текст.

Третий вариант показался ему приемлемым. Илья несколько раз

внимательно его перечитал. «Вышли, пожалуйста, срочно двести пятьдесят

рублей. Буду отдавать Ирину в музыкальную школу. Илья». Он пошел с

телеграммой к окошечку.

Телеграфистка, совсем молодая девчонка, молча вычеркнула

«пожалуйста» и все знаки препинания.

— Ни в коем случае! — напористо сказал Илья.— «Пожалуйста»

оставьте. Я имею право писать что хочу.

— Хозяин — барин,— равнодушно сказала телеграфистка и, едва

прикрыв рот, протяжно зевнула. Она написала над зачеркнутым новое

«пожалуйста» и протянула в окошечко руку. Илья подал деньги. Молча взяв

квитанцию, он пошел к двери.

— Сдачу, Богатиков! — остановил его насмешливый голос.

Илья вернулся. Взглянув на девчонку, он вдруг -ощутил, что ничего

дикого и неразумного он сейчас не совершил. На него смотрели нормальные,

вполне доброжелательные, человеческие глаза.

Ему стало легче. И захотелось вдруг все объяснить этой худенькой

веселой телеграфистке. Илья мучительно улыбнулся. «Влюбиться и сдохнуть!

— внезапно вспыхнула в голове дикая мысль.— Прямо сейчас... Влюбиться,