Добрым словом и револьвером

Сегодня я первый раз «выхожу в свет» в новом образе: во-первых, сегодня император официально объявит о том, что «Военно-учётный комитет Главного штаба»[35], которым я заведую почти три года, становится самостоятельным Главным разведывательным управлением, без подчинения какому-либо штабу. Типа амерского ЦРУ, но со «старой доброй», привычной мне аббревиатурой – ГРУ.

А во-вторых, образ новоявленного разведчика (на самом деле то, что именно я заведую разведкой знает множество заинтересованных лиц, но на неофициальном уровне) дополняет новенькая военная форма – мундир пиджачного типа, как в Советской армии 70–80-х годов, но чёрного цвета, как у Макса фон Штирлица. Только вместо галифе – бриджи и сапоги кавалерийского образца со шпорами. Последняя деталь – мой личный выебон, эдакий вызов верхушке здешней военной элиты. Большая часть которой три предыдущих года меня молча игнорировала. И это – невзирая на все мои подвиги, включая поимку турецкого султана. Кстати, за то беспрецедентное деяние я был награждён орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия второй степени – знак ордена, большой белый эмалевый крестик висел сейчас на шее на шёлковой ленте[36] – у единственного из всех присутствующих.

В «предбаннике» кабинета начальника Главного штаба уже собрались все, кто должен был участвовать в расширенном совещании Ставки. Ждали только Его Императорское Величество – а «оно», «его велико», насколько я знал, задержится минут на сорок – как мне доложили из трех различных источников, Олегыч всё-таки не выдержал длительного воздержания, вызванного беременностью супруги и нашёл себе какую-то блядушку из среднего класса, которую в данный момент и пялил в специально снятом домике на Васильевском острове. Ну, да бог ему судья – мужик он молодой, горячий, а я сам, знаете ли, не без греха – до сих пор своему молодому телу нарадоваться не могу и регулярно посещаю одну особу…

Я знал всех из присутствующих. Кого-то ещё по прошлой жизни, как исторических персонажей, но большинство по новой, уже как вполне реальных людей. Многие уже тоже знали меня, и в лицо и по «старой» должности, но в новом облике ещё не видели, поэтому тут же принялись оживлённо перешептываться, косясь на мой мундир.

Первым ко мне, конечно же, подошёл любимый внучек, тоже одетый в доселе невиданный чёрный мундир с красными обшлагами и пластроном, но более традиционного покроя.

– А тебе, деда, этот костюмчик идёт! – усмехнулся Димка. – Сразу такой авантажный стал, ну чисто народный артист Тихонов! Вот только, боюсь, такого авангардизма, как погоны на пиджаке, здешний народ не поймёт!

– А мне похуй, внучек! – весело ответил я. – Мне с ними детей не крестить, а вовсе даже напротив! Пусть привыкают! А на тебе что за одёжка?

– Вот… придумал наконец парадную форму для своего полка! – заулыбался Димка. – Прикольная?

– Прикольная! – Я даже рассмеялся. – Как только замес начнётся, вставай рядом, чтобы плевки от наших горе-вояк равномерно распределялись!

– Думаешь, что будет скандал? – нахмурился мой честный и наивный (иногда) внук. – План-то вроде толковый, я его смотрел.

– Я тоже смотрел, Димка, потому уверен – скандал будет! – громко сказал я, глядя на стоящего неподалеку генерала Драгомирова.

Генерал Драгомиров, сверкая бритой, по введённой Олегычем моде, башкой, привычно «шумел»: говорил громко и напористо, обычно не слушая собеседника. Он почему-то напоминал мне генерала из сказки Филатова – из-за чего я постоянно боролся с желанием процитировать ему вслух замечательные строчки: «Сознаю свою вину. Меру. Степень. Глубину. И прошу меня направить на текущую войну. Нет войны? Я все приму: ссылку, каторгу, тюрьму. Но желательно – в июле, и желательно – в Крыму».

Почему Олегыч так за него держится, я не понимал. Понятное дело, что хороших генералов «старая школа» не породила и приходилось пользоваться тем, что есть. Но этот кадр лично мне категорически не нравился. Самовлюбленный дурак с весьма ограниченными умственными способностями и амбициями Наполеона. Впрочем, меня он побаивался и старался не конфликтовать.

Вокруг военного министра стояла кучка его верных клевретов, в том числе и начштаба Куропаткин.

– Моё почтение, господин полковник! – с долей яда в голосе произнёс незаметно подкравшийся генерал-адмирал.

Помнит ещё, стервец, как мы его на зимнем пикнике чехвостили. Помнит и до сих пор обижается. Ну, на обиженных, как известно, воду возят. А мы общее дело делаем и нехуй кочевряжиться, услышав законную критику!

Впрочем, рукопожатие у великого князя Алексея оказалось крепким и дальнейшую беседу он повёл уже без всяких выебонов.

– Альбертыч, а ты точно уверен, что английский флот на нас не нападёт?

– Бля, кто о чём, а генеральный адмирал – о своих любимых англичашках! – рассмеялся я. – Успокойся, Лёшка, по самым свежим данным, лимонникам выставить против нас нечего. Ты их очень хорошо ощипал в предыдущие годы – кораблей первого класса всего три штуки сейчас плавают…