Добрым словом и револьвером

– Не плавают, а ходят! – машинально ответил великий князь Алексей. – Впрочем… да… они, может, действительно плавают… Так что: ударов в спину можно не опасаться?

– Я вообще с трудом представляю себе «удар в спину» на море! – помотал головой его светлость генерал Рукавишников.

– Сапо-о-о-о-о-ог! – растягивая букву «о», произнес князь Алексей. И было в одном этом слове столько корпоративного презрения к «пехоте», что я не выдержал и в голос стал ржать. Нет, ну местных понять можно, их так с детства воспитывают, но Лёшка-то, Лёшка – выпускник совсем другой морской «школы» – советской!

– Ты чего закатываешься, Альбертыч? – опешил генерал-адмирал.

– Бля, ты-то когда успел этой спеси нахвататься? – проржавшись, ответил я и пропел на мотив популярной песенки: – Был простой советский парень, а теперь он стал князьком, но природу не обманешь – он остался дурачком!

– Ведь, если в башне поебень – то, что ебень, что не ебень! – уловив знакомый мотив, подхватил Димка.

Стоящие вокруг генералы в полном ахуе смотрели, как развлекаются «выскочки-фавориты-любимцы» императора.

Кстати, а где же он сам, государь-то наш, пора бы уже… Ага, а вот и он: в двери стремительно ворвались «ближники» Олегыча: казачок Шелихов и ординарец Махаев. Встали рядом с входом, оглядели присутствующих военных долгим и (как им самим казалось!) испытывающим взглядом.

– Его Императорское Величество Николай Александрович! – торжественно провозгласил появившийся вслед за казачками Гревс, начальник службы безопасности нашего любимого повелителя.

Я с трудом сдержался от очередной порции ржача – ещё один «советский парень» нахватался местных манер. Впрочем, хрен бы с ними, но с чего это меня сейчас так на «хи-хи» пробивает? Должно быть, нервничаю из-за предстоящего скандального обсуждения плана войны, вот молодое тело и реагирует на это таким образом.

Олегыч, сверкая бритой башкой (как половина здесь присутствующих), вошёл в приемную быстрым шагом. Едва заметно кивнув мне и Димке, сразу прошёл в распахнутую Махаевым дверь кабинета начальника штаба. Но сел, что интересно, не в кресло хозяина, а на стул рядом – вроде бы как уважил человека.

Вслед за императором потянулись в кабинет, рассаживаясь вдоль длинного стола, все приглашенные на обсуждение плана. Причём рассаживались не по званиям и должностям (хотя вроде бы внешне именно по этому признаку!), а по каким-то неизвестным посторонним людям критериям. Вернее так: в этой довольно малочисленной (относительно, к примеру, Советской армии) кучке военной элиты империи существовали собственные местнические «понятия» – как в допетровской Руси, когда полком мог командовать бестолковый юнец, а опытный ветеран не мог подняться выше командира роты. Здесь и сейчас не так всё явно, но явление имеет место быть.

Н-да… Чистить и чистить эти «авгиевы конюшни», пока из полуфеодального войска вырастет армия современного типа. Причём чистить именно мне, поскольку Димка ещё молод, а Олегыч и Лёшка уже «вписались в систему». Анператор наш так и вообще… Додумался поручить проведение военной реформы тем, кого надо в первую очередь реформировать. И лучше всего реформировать путем массовых расстрелов! Шутка…

Или не шутка? Все мои негласные попытки научить здешних деятелей методам современной войны с треском провалились – они тут все скопом «сидят» в далёком прошлом и плевать хотели на наступившее «светлое будущее». Уроки, данные во время подавления мятежа и победной Русско-турецкой войны, напрочь игнорируются, успехи новых моторизованных войск считаются случайными, а удачные действия таких командиров, как мой внучек (его в армии чуть ли не в глаза выскочкой зовут!) – авантюрными.

Элементарные командно-штабные игры сейчас проводились только в отдельных подразделениях, начиная с полка моего внука. На общеармейском уровне их проведение блокировал сам Драгомиров, считая пустой забавой, отнимающей время от шагистики.

Понятное дело – такие игры не панацея, не волшебная палочка, по мановению которой все в армии станут умными. Но тем не менее они отлично обеспечивают тренировку командиров в тактике, стратегии и оперативном искусстве. Это как шахматы: тебе никогда не стать гроссмейстером, если постоянно не соревноваться с примерно равными по силе соперниками. А война – это не только и не столько храбрость. Это игра! Большая, сложная, многослойная игра, требующая гибкого, остро отточенного ума, привыкшего решать сложные тактические и стратегические задачи.

А мозги генералов старой школы в решении подобных задач не развивались. Какой-то опыт был, но минимальный. И что примечательно, эти «медноголовые» гордились таким положением дел, считали это проявлением мужественности.

Дебилы, блядь!

Это Багратиону было довольно мужества и решительности. Ведь генерал в годы Наполеоновских войн лично вёл своих солдат в бой. И каких-то глобальных задач тактического, и тем более стратегического характера обычно не решал. Теперь же этого стало недостаточно. Теперь для генерала смелость бегать под пулями глубоко вторична. Намного важнее навыки администратора, тактика и стратега.