Добрым словом и револьвером

– Да, Иван Константинович, я в курсе этой проблемы! – насмешливо ответил я. – Оптимально было бы выманить австрийцев на «чистую воду», но как это сделать? Получив информацию о нашем приближении, противник, наоборот, забьётся поглубже в самую узкую щель. И выковыривай их потом оттуда! НачОперОд, а вы что молчите?

– Думаю, Алексей Александрович! Но ничего умней того, что предложил Андрей Августович, в данных условиях не наваять! – пожал могучими плечами начальник оперативного отдела капитан 1-го ранга Рожественский[102]. – Застанем противника врасплох – диспозиция простая: прижать огнём и выбить торпедами их броненосцы. А если они успеют развернуть боевой порядок – то диспозиция будет другой. А какой именно – решим по ходу действий. Если я не ошибаюсь, время до сближения на дистанцию эффективного огня, минут двадцать? Верно, штурман?

– Так точно, Зиновий Петрович! – сверившись с прокладкой курса, ответил Щенснович. – С нынешней эскадренной скоростью – двадцать три минуты до траверса западной оконечности острова Корчула.

– Иван Константинович, радиограмму на авианосцы: докладывать о положении противника каждые пять минут! – скомандовал я.

Григорович коротко кивнул и поспешил к радистам.

Пока мы сближались, «планеры» с авиков взлетали каждые две-три минуты. И, соответственно, садились с той же частотой, обновляя разведданные о состоянии флота противника практически «в реальном времени». Судя по царящему у врага спокойствию, про наше движение там не знали.

Я уже почти поверил, что нам удастся застать врага «со спущенными штанами», но «Homo proponit, sed Deus disponit»[103] – когда до входа в Корчуланский пролив оставалось около пяти миль, авиаразведка донесла, что австрийские корабли торопливо снимаются с якорей и отходят от берега. А с трёх больших пароходов, с виду совершенно гражданских, спускают на воду десятки лодок.

Над смыслом последнего действия мы со Старком серьёзно призадумались.

– Что это может быть, Оскар Викторович? Неужели во избежание массовых потерь австрийцы решили перебросить пехоту на берег? – удивился я. – Ведь сомневаться в том, что мы всех перетопим, было бы со стороны врага неслыханным нахальством, граничащем с глупостью!

– Возможно, Алексей Александрович, возможно! – Старк с силой потёр виски. – Может быть, нашлись у противника умные люди, взяли на себя ответственность за эвакуацию «сапогов». Но как-то это всё… довольно странно, не находите? У них там наверняка сейчас паника должна быть, они судорожно маневрируют, и вдруг кто-то о пехоте вспомнил?

– Есть несколько вариантов ответа на ваш вопрос, Оскар Викторович: например, самый простой – у капитанов транспортов был чёткий, заранее отданный приказ на эвакуацию! – ответил я. – В любом случае думать сейчас нам нужно не о вражеской «махре»! Мы им в спину бить не будем, пусть спасаются. Нам же надо их десантную операцию сорвать, нанести потери материальной части, а не перебить как можно больше народу.

Через семь минут разведка доложила: австрийцы строят свои корабли в три линии сразу за длинной оконечностью острова Корчула. В переднюю «шеренгу» встают их броненосцы, во вторую всякая военная мелочь – крейсера и канонерки, в третью – гражданские пароходы и даже парусники. Видимо, хотят навалиться на наш фланг, как только мы обогнём мыс.

– Хм, а лодочная «армада» торопливо уходит на север к острову Хвар! – дочитал донесение разведки Старк.

– Дались вам эти лодчонки, Оскар Викторович! – усмехнулся Рожественский.

– Господа флотоводцы, давайте быстренько диспозицию сообразим, до зрительного контакта несколько минут! – призвал я штабных и громко добавил: – Флаг-минёр!

– Я! – подскочил от неожиданности Эбергард. – При такой конфигурации вражеского строя нам надо перестроиться в две кильватерные колонны! В правой, ближней к противнику, пойдут эсминцы, все три дивизиона.

– Так-так! Интересно, Андрей Августович! Продолжайте! – поощрил я Эбергарда.

В принципе, именно такую идея хотел предложить и я.

– Проходя мимо входа в пролив на максимальной скорости, эсминцы последовательно пустят торпеды, целясь по австрийским броненосцам! – Продолжил Эбергард. – Те хоть и стоят в максимально неудобной для торпедной атаки позиции – носом к нам, но увернуться при веерном сбросе им будет очень трудно.

– Поддерживаю предложение Андрея Августовича! – пробасил Рожественский. – Судя по схеме, выданной нашими авиационными разведчиками, австрийские броненосцы загораживают обзор своим же кораблям из второй и третьей линий. И все промахнувшиеся дальноходные торпеды достанутся им – возможность маневра у «мелочовки» будет ещё более затруднительной. А уж после первых попаданий, когда корабли врага неминуемо смешаются в гигантскую толпу, можно будет бить их как куропаток – на выбор!

– Принимается! – кивнул я. – Иван Константинович, радиограмму Витгефту и Макарову: перестроиться в кильватерную колонну! Флагман – головной. Вильгельм Карлович за нами. Степан Осипович – замыкающий! Скорость – максимальная!

Григорович метнулся к радистам.

– Николай Оттович! – позвал я командира «Бешеного».