Добрыня Никитич и Алеша Попович

В публикуемом тексте версия типа олонецкой получила иную обработку. К былине прибавился своеобразный зачин, в котором раскрываются географические познания творцов о Волге (ст. 1—9). Певец отлично понимает чисто украшательское назначение этого зачина и переходит к следующему зачину, свойственному для былин, подвергшихся «киевизации». Характерна зависимость князя Владимира от богатырей и его неизменное следование за их суждениями, что говорит о ранней форме «киевизации».

Совершенно загадочен образ Невежи. Он назван богатырем, угрожающим Киеву, а летает черным вороном. Его образ, наверное, был непонятен и певцу. Неясны высказывания Ильи Муромца о Невеже: он и «бился-рубился» с ним (ст. 34), и в то же время не мог его «на очи обозрети» (ст. 36).

Выразительна формула «крестовый брат паче родного». За пределами бассейна р. Онеги и в текстах, сильно отличающихся от публикуемого, она почти не встречается. Сказанное относится и к роли вестника, в которой выступает Илья Муромец, иногда даже называемый дядей Добрыни.

И. В. Сивцев дал обрядовое, согласно этикету крестьянской свадьбы, описание подношения чары гостю и дарения подарка.

Резкий укор Добрыни князю и княгине, по-видимому, перенесен из былины «Алеша и Тугарин», где аналогичную речь произносит Алеша Попович. Здесь укор Добрыни не оправдан предшествующим содержанием.

Для И. П. Сивцева также не актуален запрет жениться на жене крестового брата.

Тексты типа публикуемого записывались, помимо Кенозера, еще на Каргопольщине, на р. Онеге, в среднем течении, на р. Моше, правом притоке Онеги, и в двух пунктах Терского берега Белого моря.

65. Добрыня и Алеша. Печатается по тексту сборника: Гильфердинг, III, № 292. Записано в 1871 г. А. Ф. Гильфердингом от Харлама Андреевича Гусева из д. Заболотье на Кенозере.

Текст представляет собой развитие версии с мотивом Невежи. В нем снят зачин о Волге. Непонятного Невежу заменила сказочная баба Яга. Вместе с нею в былину вошел сюжет «Бой Добрыни с бабой Горынинкой (Латынгоркой)», встречающийся в составе различных былин. На Кенозере вместо бабы Горынинки (ср. Змей Горынич) в этом сюжете обычно фигурирует баба Яга.

Как и в северо-восточных вариантах Русского Севера, здесь Добрыня встречает калину и переодевается в его платье. Но тут роль вестника выполняет дядя Добрыни Илья Муромец.

Алогичен вставной эпизод, в котором Добрыня избивает оставшихся на свадьбе гостей (ст. 151—163). Так обычно описывается бой богатыря с вражеским войском в чистом поле. После этого эпизода отпадает необходимость в подношении Добрыне чары, но певец, естественно, не мог отказаться от традиционного продолжения.

66. Бой Добрыни. Добрыня и Алеша. Печатается по тексту сборника: Рыбников, II, № 193. Записано от калики из Красной Ляги Краснолядского погоста (Каргопольщина).

В этом тексте отражено иное развитие версии, нежели в сходных кенозерских. Здесь князь Владимир совсем пассивно воспринимает совет Ильи Муромца и почти приказание Алеши Поповича. Примечательно, что задача назначается по жребию, который мечут между собой богатыри. Эта форма назначения задачи представляется более ранней, чем форма совета богатыря, одобренного князем, или форма приказа князя.

Этому певцу также был неясен образ Невежи, и он отождествил его со змеем. Поэтому в былину вошел сюжет «Добрыня и змей». Алогичен эпизод, в котором Добрыня стрелой сбивает с Невежи голову.

Бой со змеем певец не стал растягивать во времени. Отсюда последующая мотивировка отлучки Добрыни (ст. 127—135) для того, чтобы выдержать срок в 12 лет. Певец тут не заметил, что срок в 12 лет никто не назначал Добрыне. Однако без этой мотивировки в продолжении былины, по его мнению, не было бы необходимости.

Формула «добром не идет...» (ст. 150—151) перенесена из былины «Иван Годинович».

В публикуемом тексте, как и во многих других, Настасью Микуличну венчают с Алешей Поповичем в церкви. Это — отражение обрядности крестьянской свадьбы, в ходе которой венчание всегда предшествовало заключительному свадебному пиру в доме жениха.

67. Старина о Добрыне Никитиче. Текст публикуется впервые. Архив кафедры фольклора МГУ, 1962, папка 4, тетрадь 38, № 131. Записано С. Никитиной летом 1962 г. в д. Спирово на р. Онеге (Плесецкий р-н Архангельской обл.) от Александры Васильевны Кожевниковой, 65 лет, неграмотной, которой помогала петь «старину» ее сестра Мария Васильевна Кожевникова, 70 лет, малограмотная. Переняла старину от матери. С 30-х годов сестры живут в Караганде и изредка приезжают в родную деревню.

Текст типичен для эпической традиции бассейна р. Онеги, однако в среднем течении реки подобная запись сделана впервые. Шероховатости текста объясняются забывчивостью певиц. Собирательница, к сожалению, не выяснила, какие женитьбы еще приписываются Алеше Поповичу (см. ст. 140).