Добрыня Никитич и Алеша Попович

Примечательна и последующая часть публикуемого текста. Мать пытается женитьбой удержать Добрыню от опасных богатырских поездок, но ей это не удается. Само по себе упоминание о женитьбе Добрыни — не редкость. Оно встречается еще в 24 вариантах, записанных в самых разных местах. Но разработка этого мотива или глухая констатация женитьбы Добрыни — во всех случаях различны. Это означает, что певцы знали о традиционном требовании упомянуть о женитьбе в начале былины, но уже не располагали устойчивым описанием и потому сообщали об этом каждый по-своему. Попытка вновь унифицировать тему женитьбы Добрыни в виде сюжета «Добрыня и Настасья» была сделана, как видно, позже этих неустойчивых сообщений.

Некоторый алогизм в речи Добрыни (ст. 46—54) свидетельствует о том, что А. В. Батову ее первоначальный смысл был непонятен. Вместо Киева и князя Владимира здесь говорится о Чернигове и его управителе князе Митрии. Это — перенос реалий из былины «Иван Годинович», известной и А. В. Батову (см. там же, № 188). Вместо сватовства Алеши Поповича, иногда очень пространного, здесь лишь глухо сообщается о том, что Алеша увез Настасью в Чернигов.

Только у А. В. Батова Добрыня направляет посла к своей матери за одежкой и гуслями. Введение им нового персонажа не мотивировано. Наконец, лишь здесь имеется одновременное употребление формул «скоро женился, да не с кем спать» (ст. 182) и «только Алешенька женат бывал...» (ст. 183—184). Первая из них встречается исключительно в северо-восточных районах Русского Севера, начиная с Зимнего берега. Вторая характерна для вариантов поморских, олонецких и др.

Употребление формулы «скоро женился...» и своеобразное начало текста указывают на связи эпической традиции Выгозера и северо-восточных районов Русского Севера.

63. Добрыня и Алеша. Печатается по тексту сборника: Гильфердинг, I, № 49. Записано в 1871 г. А. Ф. Гильфердингом от Никифора Прохорова, крестьянина д. Бураково Купецкой вол. (Пудога).

В этом тексте традиционная олонецкая основа осложнена различными добавлениями. Начальная его часть (ст. 1—171) — это сюжет «Бой Добрыни и Алеши», призванный объяснить, как эти герои стали крестовыми братьями. Узколокальное распространение сюжета, его исключительная закрепленность за былиной «Добрыня и Алеша» и, наконец, отсутствие в Прионежье былины «Бой Добрыни с Дунаем», явно ей предшествовавшей, свидетельствуют, по нашему мнению, о том, что этот сюжет был создан очень поздно[163]. Уже здесь Алеша Попович показан так, чтобы у слушателя сложилось предубежденное к нему отношение.

Рассказ певца о нашествии на Киев и его отражении (ст. 172—202, 210—225) раскрывает его способность импровизировать на основе использования традиционных мотивов[164]. Примечательно, что Н. Прохоров не упоминает о князе Владимире[165]. Богатыри по собственной инициативе едут биться с врагом. В битве, однако, Алеша не участвует — этим опять подчеркивается отношение к нему певца. Алеша видит сражающегося Добрыню, но певец не позволил Добрыне увидеть Алешу, даже глядя на него (ст. 221—225). Ситуация, конечно, алогичная, однако певец, импровизируя, иначе не смог противопоставить героев.

Цель отлучки Добрыни (ст. 226—230) не соответствует описанию его пребывания за морем (ст. 262—268), что, по-видимому, можно объяснить как огрех импровизации. Игра в шахматы, вероятно, перенесена Н. Прохоровым из былины «Михайло Потык», которую от него записывали (см. там же, № 52). По происхождению же мотив игры в шахматы восходит к былине «Добрыня и Василий Казимирович», известной и на Купецком озере.

Последующее изложение былины в целом традиционно. Вопрос князя о родословной и ответ гусляра (ст. 395—405) перенесены из былины «Ставер Годинович». Также перенесением является широко распространенная в разных эпических песнях формула о пожаловании городами с пригородками (ст. 412—414, 416—418).

Для Н. Прохорова тоже не актуален конфликт из-за нарушения Алешей церковной нормы. У него Добрыня наказывает Алешу за то, что тот «отлучил» жену от живого мужа. Такая трактовка означает, что певец не был первым, кто соединил сюжет «Бой Добрыни и Алеши» с этой былиной. Между тем запись от него этой контаминации — первая по времени. Своеобразна концовка былины: Алеша Попович от стыда уезжает, видимо, навсегда из Киева. Подобную же концовку (ст. 484—486), помимо трех исполнителей с Купецкого озера, знали П. С. Семенов из Кижской вол. и А. П. Сорокин с Сумозера (Пудога).

64. Добрыня в отъезде. Печатается по тексту сборника: Рыбников, II, № 178 (ср. повторную запись — Гильфердинг, III, № 222). Записано от Ивана Павловича Сивцева из д. Поромское на Кенозере.