Добрыня Никитич и Алеша Попович

68. Алеша Попович женится. Печатается по тексту сборника: Ончуков, № 95. Записано в 1902 г. Н. Е. Ончуковым от Прасковьи Ивановны Шевелевой, крестьянки д. Куя Пустозерской вол., на нижней Печоре. Собиратель сообщает, что она «совсем не поет старин и спела мне женитьбу Алеши после усиленной моей просьбы, спела, кажется, в первый раз в жизни, и потому очень плохо» (там же, стр. 389).

Однако текст П. И. Шевелевой — почти единственный среди печорских записей былины «Добрыня и Алеша», в котором не ощущается книжное влияние. Судя по родословной певицы, он, возможно, занесен с р. Мезени.

Обращает на себя внимание чрезвычайная, в стиле казачьих вариантов, краткость начальной части (ст. 1—11). Подобный лаконизм свойствен и ряду севернорусских записей.

Трудно утверждать, что между 11-ми 12-м стихами здесь имеется пропуск. Олонецкие и другие певцы обычно допускали в этом месте вставку, описывающую отлучку Добрыни. Оригинально рассказано о сватовстве Алеши. Сцены ночного наезда в дом Добрыни и увоза его жены лишь отчасти перекликаются со сценами увоза в былинах «Иван Годинович» и «Дунай».

Уникален образ воронов «кормленыих» (домашних). Обычно вестниками являются голуби кормленые или дикий ворон. В данном же случае, возможно, произошла накладка из-за того, что в обращении одновременно имелись тексты как с вестниками-голубями, так и с вороном.

Алогичен почет, который сразу оказывается неизвестному калике на свадебном пиру. Это объясняется пропуском: певица опустила описание игры на гуслях.

Очень удачно даны иронические поздравления Добрыни каждому из основных участников свадьбы. Уместна здесь и иная, более поздняя, форма эпизода, в котором жена узнает Добрыню по перстню.

69. Неудавшаяся женитьба Алеши Поповича. Печатается по тексту сборника: Миллер, БН и НЗ, № 31. Записано в начале 1900-х годов А. В. Марковым от В. В. Самохваловой в с. Поной на Терском берегу Белого моря.

Версия, представленная публикуемым текстом, была известна на всех берегах Белого моря. Она очень стяжена и вместе с тем достаточно отработана, что свидетельствует о ее длительном бытовании.

Совершенно неясно, что подразумевали певцы под камнем Златырем (Алатырем) и «кружалом (кабаком) осударевым» и почему поездка Добрыни к ним должна требовать многолетнего срока. Термин «кружало» был широко употребителен в XVII в.

Лишь для этой версии характерна измененная форма наказа Добрыни матери и жене. Ничем не мотивировано согласие его жены выйти за Алешу Поповича. Князь Владимир здесь даже не упоминается. Киев заменила «каменна Москва».

Эпизод встречи со старицами навеян балладой «Князь, княгиня и старицы». В некоторых вариантах этой версии, записанных на Карельском берегу, наблюдается слияние былины с этой балладой или даже вытеснение былинного содержания балладным.

Добрыня здесь, оказывается, носит с собой платье калики (ст. 51—53). Этот момент действия показывает, что версия встречи героя со старицами возникла позже, чем версия встречи с каликой.

Свадьба Алеши Поповича здесь происходит в доме Добрыни. Это — результат стяжения текста. Такая деталь повествования встречается исключительно редко, и каждый раз ее можно объяснить забвением и небрежностью певцов.

70. Отъезд Добрыни, похищение его жены черногрудым королем и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича. Печатается по тексту сборника: Григорьев, I, № 73 (109). Записано А. Д. Григорьевым от Варвары Чащиной в д. Городец на р. Пинеге.

В этом тексте основа повествования типа беломорской версии осложнена различными реминисценциями. На нем в большей степени сказалось влияние баллады «Князь, княгиня и старицы», известной певице (см. там же, № 72): ср. начало (ст. 1—10) и эпизод со старицей-черноризницей (ст. 66 и след.).

«Таньки, Маньки» — искаженное выражение «няньки, мамки».

Уникален образ черногрудого короля. По своим атрибутам он синтетичен: он похищает жену Добрыни, как змей племянницу князя Владимира (ср. былину «Добрыня и змей»), а относится к похищенной, как Добрыня (ср. ст. 8—10 и 34—36) и его предшественник из баллады «Князь, княгиня и старицы».

Побег Настасьи Микуличны из дома черногрудого короля описан так, как это дается в былине «Князь Роман и Марья Юрьевна», которую на Пинеге, в отличие от соседних районов, не записывали.