Добыча Альфы. Укротить темную ведьму (СИ)

— Кыш — шикнула на здоровенную, жирную крысу, которая упрямо подбиралась к моему углу.

Крыса на мгновение замерла, повела носом, а потом снова уверенно двинулась ко мне.

Разозлившись, я притопнула ногой, давая понять, что еще не околела и способна постоять за себя.

Но это было лишь кратковременное спасение.

Ни тараканы, ни пауки, ни крысы уже меня не боялись. Они словно думали, что теперь я — одна из них. Такое же мерзкое, бессильное существо, скрытое от чужих глаз во тьме подвала.

Одна эта мысль заставила вздрогнуть от отвращения.

Вот только бессилие было невозможно отрицать — ошейник все еще неумолимо сжимал шею.

Боль от него не заставляла корчиться в муках, не валила с ног и уж точно не могла убить.

Нет, она делала гораздо хуже.

Эта боль дразнила, постоянно напоминания мне, какова теперь моя роль.

То уколет, то холодком пробежит по оголенным до предела нервам, то игриво, словно сытый удав, сожмет до предела шею, чтобы спустя секунду все-таки позволить мне сделать жалкий вдох.

А я только стискивала руки в кулаки, только впивалась ногтями в кожу, слыша, что там, наверху, все настойчивей звучала праздничная музыка.

Они веселились.

Он веселился….

Не помня себя от бессильной ярости, я принялась отчаянно тянуть за ошейник пальцами, пыталась сорвать его с себя, изодрать ногтями …

— Ай! — вскрикнула от неожиданности.

На поверхности ошейника выступили острые шипы. Они едва ли не проткнули насквозь все пальцы и сейчас по коже уже стекали струйки крови.

Ошейник не снять…

А музыка, словно насмехаясь, звучала еще громче и, казалось, еще веселей…

Невыносимо!

В безумии побежав к двери, я принялась изо всех сил тарабанить по ней ладонями, била ногами по старому дереву, звала на помощь, требовала …

И, наконец, отчаянно умоляла, прекрасно зная, что никто меня не услышит.

Никто не придет.

Разочарование больно кольнуло в груди.

Не удержавшись на ногах, я обессиленно сползла на пол, опираясь рукой о дверь.

А кровь, между тем, все стекала по деревянной поверхности и пробиралась ниже, касаясь заржавевшего замка.

Но на неё мне было уже наплевать. Я не хотела тратить силы даже на то, чтобы себя подлечить.

Вместо этого, оперевшись головой о жалкий кусок дерева, который отделял меня от свободы, я начала проговаривать все отворяющие заклинания, которые только помнила.

Все шептала, шептала, шептала…

Сбивчиво, бессвязно, едва слышно.

И прекрасно знала, что от того, что я произнесу их хоть в тысячный раз, они все равно не помогут.

Так я думала…

И громко вскрикнула тогда, когда дверь неожиданно заскрипела и я, потеряв опору, уперлась ладонями о бетонный пол.

— Получилось… — прошептала, с недоверием оглядываясь по сторонам.

На полу были разбросаны старые сундуки, валялись зеркала и мебель, а на стене рядом с лестницей были развешены десятки самых разных ключей.

Но мне нужен был всего один.

Крохотный золотой ключ, который блестел в темноте.

Ключ от ошейника!

Подскочив на ноги, я бросилась к нему, словно сумасшедшая.

Бежала так быстро, что по пути несколько раз споткнулась и снова повалилась на пол.

А когда всё-таки ухватилась за желанный ключ, со всей силы сжала его в своих окровавленных руках.

Казалось, всего одно прикосновение ключа, и ошейник тут же слетел на бетонный пол, освобождая от своих оков.

Вдох.

За ним еще один — более глубокий, ненасытный.

Еще, еще и еще…

Я все никак не могла насытиться, жадно хватая ртом воздух, пока музыка, там, наверху, лилась все громче и громче.

Только теперь уже она вовсе не злила.

Теперь она звала меня к себе, манила, опьяняя обещанием мести.

Больше уже не медля и не раздумывая, я сделала шаг по старой лестнице.

Ведомая собственным выжженным сердцем, я уверенно поднялась вверх и ступила по богатому коридору.

Да, он веселился.

А теперь повеселиться захотела и я.

Тьма внутри, словно дикая кошка, уже обтачивала когти и хищно мурчала, готовая броситься в бой. И стоило мне войти в сияющий, богатый зал, полный нарядных гостей, она тут же вырвалась из груди.

Разом лопнули все бокалы, с громким стуком распахнулись высокие окна, впуская в зал пронизывающий, ледяной ветер.

А следом погас и свет, погружая особняк в кромешную тьму.

Но темнота не помешала мне увидеть Фариаса. Напротив, она сгустилась вокруг него, выделяя его сжавшуюся фигуру.

Он стоял в самом центре, держа за талию всё ту же прекрасную, золотоволосую девицу.

Взмах одной рукой — и золотоволосую чародейку отбросило в сторону.

Взмах другой — и окровавленный ошейник полетел к ногам подлого любовника.

— Привет, милый — промурлыкала в абсолютной тишине. — Я немного расстроена, что не получила приглашение на ваш праздник. Кажется, в таких случаях злые ведьмы раздают проклятья…

Бедянжка Фариас замотал головой и сделал шаг назад.

В карих глазах был не просто страх.

В них я увидела настоящий животный ужас, от которого сердце до невозможно сладко зашлось в груди.

Победно улыбаясь, я сделала шаг к нему на встречу.

Вся в ссадинах, в изодранном платье, превратившемся в лохмотья, со спутанными волосами и истыканными в кровь пальцами — никогда еще я не чувствовала себя на столько сильной, как сейчас.