Добыча Альфы. Укротить темную ведьму (СИ)

— Похвально — щеки домового слегка покраснели. — А есть ли в вашем окружении сейчас тот, к кому ваша тьма особенно расположена? Любовник, или муж? Тот, с кем вы чувствуете, что в вас все-таки просыпается настоящая черная ведьма?

Я крепче вцепилась руками в подлокотники кресла.

— Был — ответила севшим голосом.

Тут же прочистила горло, мысленно пытаясь взять себе в руки.

— Я его…убила. Это была мое рабочее поручение — добавила уже более отстранённо.

— Он вам нравился? — буднично спросил домовой.

Ни визгов, ни страха в глазах, ни немедленных попыток выставить меня за дверь.

Теперь я поняла еще одну причину, по которой этот специалист работал с темными ведьмами — он нас не боялся.

— Да. Он был идеален — голос прозвучал еще более бесцветно, а к горлу, между тем, все настойчивей подступал предательский ком.

— Жалеете о его смерти?

Немного нервно пожала плечами.

— Я считаю, Арчибальд, что лишние привязанности делают нас слабыми, жалкими и слепыми — сглотнула, снова почувствовав себя глупой, молодой ведьмой, которая впервые, со слезами на глазах и с изодранным в клочья сердцем, осознает эту простую истину. — Предпочитаю не позволять себе страдать подобными глупостями. Даже если очень хочется.

— Значит, не жалеете?

— Просто считаю, что его смерть была кстати. Рано или поздно я бы…Я бы все равно пришла к подобному решению.

Домовой задумчиво склонил голову на бок.

— Вы говорили, что когда чего-то опасаетесь, то уничтожаете это, верно? Могу ли я, в таком случае, предположить, что вы боитесь привязываться? Боитесь любить и доверять?

На этот вопрос я не ответила. Лишь молча прожгла домового предупреждающим взглядом.

Только вот Гриммо снова не растерялся.

Он звучно захлопнул свой блокнот, снял очки и строго посмотрел мне прямо в глаза.

— Госпожа Мрак, вы хотите, чтобы я поддерживал ваш спектакль и говорил вам только то, что вы желаете слушать, или вы позволите мне быть откровенным?

— Говорите — коротко процедила в ответ.

— Благодарю. Увы, я вынужден согласиться с предыдущим специалистом. Страх — действительно ваша проблема. Но хуже то, что вы боитесь его признать — он вздохнул. — Кто обидел вас, госпожа Мрак? Кого вы боитесь?

Гриммо поддался вперёд.

— С кем вы все еще боретесь? — спросил медленно, подчеркивая каждое слово.

Все тело сковало льдом.

Я понимала, что смотрю в голубые глаза Гриммо, но потом, в одно мгновение, они просто исчезли.

Больше не было ни домового, ни обшарпанного кресла, ни этой жалкой комнаты.

Вместо всего этого — перед глазами снова стоял грязный подвал, в который приволок меня Фариас, оставляя валяться на грязном тюфяке среди тараканов и мышей.

В груди снова разрасталась предательская беспомощность.

Она была осязаема.

Эта беспомощность сжимала грудь своей тяжестью, кислотой въедалась в лицо. Она душила, невидимой рукой хватая меня за горло.

А где-то там, глубоко в мозгах, снова звучали лживые клятвы любви.

Те клятвы, которые почти всегда переплетались с надменным смехом в те моменты, когда он делал мне особенно больно.

С тех пор и боль, и любовь, и привязанность — все это сплелось в единый узел, и я уже не представляла, как эти чувства могут существовать по-отдельности.

Кап-кап-кап — снова прозвучало настойчиво.

Этот звук вырвал меня из оцепенения.

Кап-кап-кап — на этот раз он ударил не по голове, он ударил прямо по вскипевшим мозгам.

— Хватит — я резко поднялась с места. — С меня довольно этих глупостей.

Дрожащими руками открыла сумку, бросила на стол оговоренную сумму и быстро направилась к двери, желая как можно скорее покинуть этот проклятый кабинет.

— Когда мне записать вас на следующий прием, госпожа Мрак? — раздалось невозмутимое за спиной.

Обернулась.

— Когда ваши хозяева дадут вам вольную, господин Гриммо, — процедила, чувствуя, как клокочет внутри злость — когда вы обзаведетесь нормальными диванами, залатаете дыру в потолке и не будете выглядеть на столько жалко, что мне даже не захочется вас проклясть. Иными словами — никогда. Всего доброго.

Гордо стуча каблуками, я вышла из кабинета и притворила за собой дверь.

От осознания, что мои слова были неприятны домовому точно так же, как мне были неприятны его, хорошо было только первые пару секунд.

А потом, почему-то, стало совсем тошно.

Придя домой, я натянула на себя старую, черную пижаму, сделала на голове пучок с кучей петухов и кое-как смыла косметику, не находя в себе сил даже на то, чтобы сделать это полностью — под глазами так и залегли черные разводы от туши.

Плевать…

Даже не глядя на цветок на подоконнике, я снова с головой закуталась в теплое одеяло.

Завтра снова придется воевать с собой и со своими чувствами, но сегодня…

Сегодня я просто буду пить горячий чай, валяться в постели и спать в широкой, потрепанной пижаме.

Главное — просто не думать о том, что всё внутри окончательно поломано.

А еще — перестать обманывать себя тем, что тот, кого я убила, мог быть совершенно не похожим на Фариаса…

— Не мог — пробубнила вслух — Так не бывает.

Они все одинаковые.

И в этой жизни правило одно — либо ты, либо тебя.

Глава 14