Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

В следующие недели, хотя Никсон на время отвлекался от своего личного кризиса и периодически вникал в проблемы кризиса мирового, фактическое руководство американской внешней политикой перешло к Генри Киссинджеру, который, являясь помощником президента по вопросам национальной безопасности, был только что назначен еще и госсекретарем. До прихода в аппарат Белого дома Киссинджер занимался научно-исследовательской работой в Гарвардском центре международных отношений, временно размещавшемся в Гарвардском музее семитологии. Помимо этого он состоял на службе у Нельсона Рокфеллера, самого серьезного соперника Никсона на президентских выборах. Этот университетский профессор, когда-то подростком прибывший с родителями в Соединенные Штаты как еврейский беженец из нацистской Германии, амбиции которого в юности не простирались далее должности дипломированного бухгалтера, сейчас волей причудливого стечения обстоятельств, уотергейтского скандала и рухнувшего авторитета президентской власти стал воплощением легитимности американского правительства. Общественный имидж Киссинджера вырос до колоссальных размеров и заполнил вакуум власти, образованный дискредитировавшим себя высшим исполнительным лицом государства. Для Вашингтона, средств массовой информации, мирового капитала он стал необходимым представителем власти и преемственности в период, когда доверие к Америке подвергалось жестоким испытаниям.

Пожалуй, происходило слишком многое. Средства массовой информации и общественное мнение были перегружены. Но Уотергейт и двусмысленное положение президента имели непосредственные и самые серьезные последствия для положения на Ближнем Востоке и нефтяных дел. Садат вряд ли бы решился начать войну — по крайней мере имелись основания так утверждать, — если бы после выборов 1972 г. пришедший к власти сильный президент использовал свое влияние, чтобы начать диалог между Египтом и Израилем. Такой сосредоточенный на главных вопросах президент мог бы также уделить больше внимание проблемам энергетики. Но когда началась война, Никсон был настолько занят собственными проблемами, настолько потерял доверие, что оказался не в состоянии обеспечить сильное президентское руководство, необходимое в отношениях с воюющими сторонами, экспортерами нефти, и дать отпор явной экономической войне против Соединенных Штатов и заодно русским. Иностранные лидеры со своей стороны с недоумением отнеслись к этому странному для них уотергейтскому процессу, бывшему отчасти ритуалом, отчасти цирком, отчасти трагедией, отчасти триллером, затронувшим всю американскую политику и американскую высшую исполнительную власть.

Уотергейт определил и дальнейший ход развития энергетических проблем на 1970-е гг. В стечении обстоятельств — введении эмбарго и «резни в субботу вечером», Уотергейта и войны Судного дня, очевидно, существовала логическая связь. Все они переплелись каким-то мистическим образом и надолго оставили прочные подозрения, питавшие теории заговоров и не дававшие хода более рациональным ответам на стоявшие перед страной энергетические проблемы. Одни утверждали, что возникновение нефтяного кризиса было тайно спланировано Киссинджером с целью улучшения экономического положения Соединенных Штатов в противовес Европе и Японии. Другие считали, что Никсон намеренно поощрял развязывание войны и фактически способствовал введению эмбарго, чтобы отвлечь внимание от Уотергейта. В общественном сознании нефтяное эмбарго и противозаконные предвыборные вливания некоторых нефтяных компаний — часть нелегальной прибыли, полученной от большого бизнеса Америки комитетом за переизбрание президента, — слились воедино, существенно увеличив традиционное недоверие к нефтяной промышленности и заставив многих считать, что война Судного дня, эмбарго и энергетический кризис были организованы и умело срежиссированы нефтяными компаниями ради наживы. Всем этим догадкам суждено было надолго остаться в памяти, гораздо дольше, чем войне Судного дня или президентству Никсона. БОЕВАЯ ГОТОВНОСТЬ

В Эр-Рияде 21 октября, на следующий день после «резни в субботу вечером», шейх Ямани встретился с президентом Aramco Фрэнком Джангерсом. На основе компьютерных данных по экспорту, запрошенных саудовцами у Aramco, Ямани установил основные параметры сокращения добычи и эмбарго, которые они намеревались вскоре ввести. Ямани признал, что управление новой системой будет исключительно сложным, но они «надеются, что Aramco будет соблюдать требования». «Любое нарушение основных правил, допущенное Aramco при продаже нефти, — добавил он, — будет строго караться». Покончив с техническими деталями, Ямани задал Джангерсу более отвлеченный вопрос: были ли только что принятые меры неожиданными для него? Нет, ответил Джангерс, «за исключением того, что сокращение добычи оказалось больше, чем мы предполагали».

Ямани многозначительно спросил, окажется ли «неожиданным для него следующий шаг, если только что принятый не даст результатов».

«Нет, — ответил Джангерс. — Он не будет для меня неожиданным».