Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

Тем не менее сведения о масштабах потерь и их размерах появились только после того, как факт свершился. Информация о наличии нефти была крайне неопределенной и сопровождалась тенденцией преувеличивать размеры потерь. Противоречивый и отрывочный характер информации и общее изменение привычных каналов поставок породили растерянность, усиливавшуюся бурными всплесками эмоций. Отсутствие ответов на вопросы усугубляло страх и сумятицу. Будут ли сокращения повторяться и дальше каждый месяц? Распространится ли эмбарго еще на какие-либо страны? Не будут ли страны, ранее считавшиеся «нейтральными», постоянно перемещаться в разряд «предпочтительных» или даже «с наибольшим благоприятствованием», имея в виду, что арабы вознаградят их за хорошее поведение и дадут им больше нефти? Не будут ли другие страны наказаны более сурово?

Была и еще одна причина такой неопределенности. В конечном счете экспортеры нефти оценивали все с точки зрения своих доходов. В 1967 г., обнаружив, что их общие доходы сократились, они сняли эмбарго. Усвоив этот урок, король Фейсал не был склонен, по крайней мере в течение 1972 г., прибегать к «нефтяному оружию». Но теперь, при взлетевшей цене за баррель нефти, экспортеры могли, сокращая объем добычи, увеличивать доходы. Более высокие цены не только компенсировали потери от сокращения, но и увеличивали доходы. Следовательно, можно еще сократить нефтедобычу и не вспоминать о восполнении объемов поставок на рынок. Это означало бы хронический дефицит нефти, постоянный страх и еще большее повышение цен1. ПАНИКА У БЕНЗОКОЛОНОК

Что могло больше способствовать лихорадочному повышению цен, чем ситуация с поставками нефти в памятные месяцы конца 1973 г.? Составляющими ситуации были война и насилие, сокращение поставок, эмбарго, отчаяние потребителей, призрак дальнейшего сокращения нефтедобычи и, наконец, вероятность того, что арабы не вернутся к прежнему уровню добычи. Страх и неопределенность царили повсюду: и нефтяные компании, и потребители отчаянно искали возможность получить дополнительный объем нефти не только для удовлетворения спроса, но и для создания запасов, стремясь подстраховать себя и от возможного роста дефицита, и от неизвестности будущего. Лихорадочные закупки означали дополнительный спрос на рынке. Действительно, все стремились заполучить любую нефть, которая попадалась под руку. «Предметом торгов была не только нефть, — сказал один независимый нефтепереработчик, не имевший надежного источника поставок, — на них была выставлена наша жизнь».

На торгах росли цены. Объявленная цена на иранскую нефть, по договору от 16 октября, составляла $5,40 за баррель. В ноябре некоторое количество нигерийской нефти было продано более чем по $16 за баррель. В середине декабря Иран для проверки состояния рынка провел широкий аукцион. Предложения были неслыханными — свыше $17 за баррель, 600% сверх цены до 16 октября. Затем на кишевшем слухами, искусно проведенном нигерийском аукционе один японский трейдер, не имевший опыта закупок и конкурировавший примерно с 80 другими компаниями, предложил $22,60 за баррель. Как стало известно позже, он не смог найти покупателя по такой цене, и сделка так и не состоялась, но в то время никто не мог этого предвидеть. Было известно и о предложениях еще более высокой цены.

Эмбарго и его последствия вызвали шок и затронули всю социальную структуру промышленно развитых стран. Пессимистичные прогнозы в исследованиях Римского клуба, по всей видимости, были обоснованны. Э. Шумахер оказался в итоге пророком. Его тревоги относительно колоссального роста спроса на нефть и грядущей зависимости от Ближнего Востока получили подтверждение. Своевременная публикация в 1973 г. книги «Мало — это прекрасно» (Small is Beautifyl) сделала его после десятилетий безвестности своего рода выразителем идей тех, кто выступал против безудержного роста и необузданной концепции «Больше — значит лучше», доминировавшей в 1950-е и 1960-е гг. Теперь, на склоне лет, этот защитник угля, выступавший по вопро­сам энергетики в роли Кассандры, стал героем своего времени. Заглавие книги и ее интерпретация — «меньше — значит больше» — стали лозунгами движения в защиту окружающей среды, которое начало бурно развиваться после введения эмбарго, а сам Шумахер стал знаменитостью. Королева Елизавета наградила его орденом Британской империи 2-й степени и пригласила на ланч в Букингемский дворец, а принц Филипп устроил в его честь обед. «Праздник кончился, — объявил всему миру Шумахер, а затем добавил: — Но чей это был праздник в конце концов?»