Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

Но соглашение никоим образом не означало разрыва связей, обе стороны нуждались друг в друге. Это был тот самый старый вопрос, который прежде привел к объединению партнеров Aramco. У саудовцев была нефть, которой хватит на несколько поколений, а у четырех компаний — огромная и развитая система сбыта. В соответствии с новым соглашением Саудовская Аравия забирала в собственность все активы и права Aramco в своей стране. Aramco могла продолжать нефтедобычу и оказывать услуги Саудовской Аравии, получая 21 цент за баррель. Взамен она брала обязательство продавать 80% саудовской нефтедобычи. В 1980 г. Саудовская Аравия выплатила Aramco компенсацию за ее промыслы на территории королевства, исходя из их чистой балансовой стоимости. На этом солнце великих концессий закатилось. Производители нефти достигли великой цели: они приобрели полный контроль над своими нефтяными ресурсами. Теперь эти государства ассоциировались с нефтью.

В соглашении между Саудовской Аравией и четырьмя компаниями Aramco была, однако, странная вещь. Саудовцы не подписывали его до 1990 г., т.е. 14 лет после его заключения. «Это было очень практично с их стороны, — сказал один из руководителей компании. — Они получили то, к чему стремились, т.е. полный контроль, но не хотели порывать с Aramco». На бывшей концессии было добыто и продано примерно 33 млрд баррелей нефти и реализованы сделки на более чем $700 млрд. И все это за 14 лет в условиях, как сказал один из директоров Aramco, «полной неопределенности положения».

На первых порах контракты по поставкам все еще связывали нефтяные компании с их бывшими концессиями в Саудовской Аравии, Венесуэле и Кувейте, но со временем эти связи ослабли в результате политики диверсификации, которую осуществляли и страны, и правительства, а также после появления на рынке новых возможностей и альтернативных связей. Кроме того, с ликвидацией «великих концессий» между странами-экспортерами и крупными нефтяными компаниями возникал новый тип взаимоотношений. Перестав быть собственниками концессий, обладающими правом собственности на запасы нефти в недрах, компании теперь становились просто «подрядчиками», работающими по контрактам на компенсационных условиях, что давало им право получать определенную долю с любого открытого ими месторождения нефти. Пионерами в этом новом виде отношений выступили в конце 1960-х гг. Индонезия и компания Caltex. «Услуги» компаний оставались прежними: они вели разведку, добычу и сбыт. Но смена терминологии отражала крайне важную новую политическую реальность: суверенитет страны признавали обе стороны в той мере, в какой это было приемлемо для внутренней политики этих стран. Дух колониального прошлого был рассеян — ведь компании присутствовали в странах-экспортерах в качестве наемных рабочих. К концу 1970-х гг. такие контракты на компенсационных условиях стали обычным явлением во многих регионах мира.

Тем временем объем нефти, продававшейся экспортерами непосредственно, без прибыли для компаний в их традиционной роли посредника, резко повысился, увеличившись в пять раз с 8% от общего объема производства стран ОПЕК в 1973 г. до 42% в 1979 г. Другими словами, государственные компании стран-производителей вошли в международный нефтяной бизнес за пределами своих стран. Таким образом, при абсолютной власти ОПЕК мировая нефтяная промышленность приобрела за пять лет совершенно новые очертания. Тем не менее впереди ее ожидали серьезные перемены8.

Глава 32 АДАПТАЦИЯ

Означал ли конец потока дешевой нефти печальный финал эры «углеводородного человека»? Хватит ли у него денег, чтобы покупать топливо для своих машин и для сохранения всех тех материальных благ, которыми он так дорожил в повседневной жизни? В 1950-е и 1960-е гг. дешевая и безотказно поступавшая нефть обеспечивала экономический рост и, таким образом, косвенно способствовала сохранению социального мира. Теперь высокие цены и ненадежность снабжения нефтью, судя по всему, приведут к замедлению или даже прекращению экономического роста. Никто не знал, каковы будут социальные и политические последствия. А риски рисовались серьезными, поскольку печальные десятилетия между двумя мировыми войнами показали, насколько важна роль экономического роста в жизнеспособности демократических институтов. Ранее экспортеры нефти жаловались, что их суверенитет подвергается угрозе из-за нефти. После 1973 г. об этом заговорили уже индустриальные страны, их безопасность также была под угрозой, а возможности внешней политики — ограничены. В глобальной политике сама суть власти, казалось, была размыта нефтью. Неудивительно, что 1970-е гг. для человека углеводородной эры и всего мира в целом стали временем тревоги, напряженности и стойкого пессимизма.