Добыча: Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть

Несмотря на все политические битвы и, как результат, значительную потерю политического капитала, администрация Картера могла записать на свой счет ряд важных достижений на энергетическом фронте. «Принятие Национального закона об энергетике является своего рода водоразделом, поскольку с него начи­нается адаптация наших потребностей к имеющимся возможностям, — сказал, выступая в Лондоне, Шлесинджер. — Поворот на этом пути навязан нам — всем нам — предстоящими материальными и политическими ограничениями в области поставок нефти». Но, вспоминая почти двухлетнюю борьбу, которая последовала за призывом Картера к действиям, Шлесинджер не мог не сказать с горечью: «Ответная реакция была в меньшей степени близка к моральному эквиваленту войны Уильяма Джеймса и в большей — к политическому эквиваленту китайской пытки водой»4. ГОДЫ БУМА

К концу 1978 г. во всем мире, включая Соединенные Штаты, результаты политики, принятой после введения эмбарго, только начали ощущаться. Однако первая реакция на эмбарго была всеобщей и почти мгновенной. Резкие скачки цен, ожидание их дальнейшего роста, значительно возросшие денежные потоки и тревога инвесторов — все это породило глобальную, безумную, вызывающую инфляцию погоню за нефтью. На просьбу охарактеризовать это мировое сумасшествие заместитель директора по нефтеразведке в компании Exxon ответил коротко: «Это было просто безумие». Разведка нефти, находившаяся вплоть до 1973 г. в застойном состоянии, теперь велась на полную мощность, цены на все виды оборудования, будь то полупогружное буровое основание, буровое судно с динамическим позиционированием или просто устаревшая установка на суше в Оклахоме, по сравнению с 1973 г. удвоились.

Более того, существенно перераспределился поток инвестиций. Теперь главной заповедью стало — любыми средствами обходить стороной националистически настроенные страны третьего мира. Во всяком случае в большинстве стран ОПЕК нефтеразведка была приостановлена в результате национализации, а что касается других развивающихся стран, то существовало довольно стойкое убеждение в том, что если какая-то компания и добьется там успеха, то плоды ее трудов будут захвачены практически целиком, прежде чем она сумеет ими воспользоваться. Так что по мере возможности компании перераспределяли свои средства на нефтеразведку в пользу индустриальных стран: в Соединенные Штаты, несмотря на растущий пессимизм по поводу нефтяного потенциала, в Канаду, в британский и норвежский секторы Север­ного моря. В 1975 г. Gulf полностью пересмотрела свой бюджет по всем странам. Каждый инвестированный доллар, который не был прочно закреплен контрактами, был тихо и незаметно изъят из третьего мира и переброшен в Северную Америку и Север­ное море. Royal Dutch/Shell к 1976 г. сконцентрировала в Север­ном море 80% своих мировых расходов в добыче неамериканской нефти. «После 1973 г. и последовавшей национализации приходилось искать удачи уже на другом поле, — вспоминал один из директоров Exxon. — И мы отправлялись в те места, где все еще могли получить долю участия, какую-то собственность на нефтепромыслах».

Помимо этого нефтяные компании начали широко вкладывать средства в различные, не связанные с нефтью предприятия. Оправдать это было несколько трудно, особенно в тот период, когда они призывали к снятию контроля над ценами, ссылаясь на необходимость инвестировать все средства в энергетику и этим в сущности подрывали свою аргументацию. Такой переход к диверсификации отражал перспективы ухудшения и ужесточения деловой и политической обстановки, которые ожидали нефтяные компании в результате государственного вмешательства и регулирования. Была и еще одна причина — неотступный страх, что дни нефтяных компаний, да и самой нефти, могут быть сочтены в результате истощения геологических ресурсов. С 1970 по 1976 г. разведанные американские запасы нефти сократились на 27%, а запасы газа — на 24%. Казалось, что нефтяному счастью Соединенных Штатов вот-вот придет конец. И хотя фактические инвестиции компаний вне энергетического бизнеса были невелики по сравнению с общими финансовыми вложениями, их размеры все же были значительными. Mobil купила сеть универсальных магазинов Montgomery Ward, Exxon занялась автоматизацией офисов, а ARCO — медными рудниками. Но ничто не вызвало такого веселья и насмешек, как участие Gulf в торгах при продаже «Цирка братьев Ринглинг, Барнума и Бейли». По-видимому, именно это желание купить цирк больше, чем что-либо другое, говорило о том, что суматошная и шумная новая эра — эра абсолютной власти ОПЕК, высоких цен на нефть, растерянности, ожесточенных дебатов и энергетических войн в Вашингтоне — действительно была своего рода цирком5. НОВЫЕ РЕЗЕРВЫ: АЛЯСКА И МЕКСИКА