Дочь алхимика

Не дожидаясь ответной реплики старого товарища, огненный маг мигом взвился в пламени, чтобы минутой позже открыть портал в особый отдел министерства. Бумаги для него подготовят немедленно, в этом Николай не сомневался. Его беспокоило другое.

Осознание того, что за принятое решение придется заплатить слишком высокую цену, скребло душу острыми когтями, ведь даже несмотря на столь короткое время, пока он знал свою жену, становилось очевидным: Ольга не простит предательства.

И все же… иного выхода ему не оставили.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой наступает пугающее время прощаться и прощать

…что началось необыкновенным образом, то должно так же и кончиться.

М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени

Перрон петергофского вокзала гудел переполненными составами, отправлявшимися с путей едва ли не каждые полчаса.

Повсюду сновали мальчишки-носильщики, готовые за пару медяков доставить багаж любого веса к нужному поезду. Слишком мелкие, они порхали между пассажирами так проворно, что едва были заметны в толпе.

А та все ширилась.

Разбивала стоптанными сапогами уже начавший сгущаться вечерний воздух у каменного настила платформы и торопливо двигалась дальше. Десятки взволнованных горожан, слишком занятых своими проблемами и абсолютно глухих к чужим, толкаясь, пробегали мимо.

Пытаясь найти в царившей суматохе хоть какой-то ориентир, я бросила беглый взгляд на часы — всего лишь половина шестого, но поезд, видимо, должен скоро подойти, потому как гул голосов и двигателей протяжно слился в единую какофонию резкого свиста и оглушительного шипения, от которого отчаянно захотелось если не спрятаться, то хотя бы закрыть уши.

Помня, что вокруг нас живое море толпы, пришлось сдержаться. Незаметно ухватиться за ладонь маркиза, отчего-то привезшего меня к месту прощаний безо всяких объяснений, и оглянуться на гремящий звук приближающегося железного великана, медленно вынырнувшего из густых облаков дыма и пара.

Густо запахло машинным маслом. Лежащей на переносных прилавках уже несвежей выпечкой и чем-то сладким, к чему то и дело протягивались детские ручонки. Кое-кому лакомство доставалось сразу, другие вынуждены были отойти — и к общему шлейфу звуков добавлялся обиженный детский плач.

— Есть хочешь? — с заботой спросил муж, угадав направление моего взгляда.

Но я отрицательно замотала головой: хотя после обеда прошло довольно много времени, еда — последнее, что приходило сейчас на ум.

— Спасибо, не нужно…

Позади раздался восторженный возглас нескольких мальчишек, заставивший интуитивно обернуться.

Арка, в считаные мгновения проглотившая очередной поезд, тут же вспыхнула бледным светом, наподобие того, что жил в фонарях улиц, и по этой вспышке стало ясно: последняя разработка моего отца применялась не только для иллюминации улиц. Конечно, на какое-то время оставшегося в распоряжении короны ливиума еще хватит, но дальше…

Воспоминание о родителе отдалось острой болью в сердце, усилившейся от неприятного предчувствия надвигающейся опасности. Я подняла глаза на мужа. Приняв условия его игры, не спрашивала ни о чем до самого вокзала, но тревожное волнение с каждой минутой становилось все нестерпимее, заставляя терять остатки самообладания:

— Николай, что происходит? Мы уезжаем? — Пытаясь найти в карих глазах ответ, натолкнулась на щемящий душу взгляд, которого до этого дня ни разу не видела у супруга, и осознание еще не произнесенных слов вдруг накрыло с головой, лишая оставшихся сил и напрочь выбивая последний воздух из легких. — Уезжаю только я, верно?

Раскачиваясь, заработали тяжеловесные литые диски, застучавшие по отполированным до блеска рельсам, проглотив в нарастающем гуле слова мужа:

— Прости.

Привычным жестом подняв ладонь к моему лицу, он мимолетно коснулся кончиками пальцев подбородка, почти мгновенно отдернув руку, будто бы больше не имел права на подобную ласку. С сожалением произнес:

— Ты должна знать… — Слова давались ему с огромным трудом, приходилось раз за разом прочищать горло. Муж протянул довольно тяжелый кожаный ридикюль, попытавшись пояснить: — Все документы в порядке, я сам проверил их сегодня утром.

Он растерянно улыбнулся:

— Помнишь, тебе все время хотелось уехать? Разорвать помолвку и больше никогда меня не видеть? Начать новую жизнь вдали от Староросской империи, забрав деньги отца, встретиться с Алешей…

Николай мягко коснулся сжатой ладони, осторожно раскрывая сомкнутые пальцы, и вложил в них ручку увесистой сумки.

— Ты выполнила свое обещание, и теперь мой черед исполнить свое. — Его голос чуть дрогнул, выдав эмоции, но лицо по-прежнему оставалось бесстрастным. Почти — ведь подрагивавшую темную жилку у самого виска разглядеть можно было лишь вблизи. — Обещанный счет открыт, и он в два раза больше того, о котором мы договаривались поначалу.