Дочь алхимика

Николай рассеянно вытянул из нагрудного кармана сюртука длинный билет, сверяя время и номер прибывшего поезда. Подвел меня к нужному вагону и тряхнул головой, словно пытаясь восстановить нить разговора:

— Что еще? Алексею сообщил о твоем прибытии огненным порталом, отследить который совершенно невозможно. Ответ получил незамедлительно: он встретит тебя на платформе. Молодого графа опасаться не стоит, ты по-прежнему дорога ему…

На лице моего мужа — впрочем, в статусе последнего я уже не была уверена, — отразилась глубокая внутренняя борьба, как будто он вот-вот был готов прервать этот театр абсурда. Но волевым усилием огненный маг скоро взял себя в руки, уже более твердо взглянув на меня.

— Я напишу, когда все закончится… сразу после бала. О похоронах не беспокойся, я позабочусь о твоих родных.

Уже понимая, что решение принято и изменить ничего нельзя, я все же заставила себя проглотить соленую воду, подступившую к самым ресницам. Понимала, что, если задам вопрос, навсегда потеряю не просто гордость — нечто гораздо более важное, частицу себя. Но уехать от него, так и не узнав причин, просто не смогла:

— Ты… гонишь меня?

— Что?! — Глаза Николая словно затянуло чернильной тьмой, и он порывисто шагнул ко мне. Остановился, когда его сюртук уже касался распахнутых пол моего плаща. И, не замечая осуждающих взглядов прохожих, с чувством произнес: — Я запрещаю тебе так думать, поняла?!

В глубине огненных омутов свернулось нечто темное — страшное, дикое и необузданное. Грозящее смести на своем пути любые преграды, и лишь сейчас мне стало ясно, кем был мой супруг.

В высоких родах всегда считалось, что наследник крови только управлял подвластной ему стихией, но именно в этот момент я целиком осознала: маркиз Левшин, последний боевой огненный маг Староросской империи, оказался не чем иным, как самим пламенем.

Огонь рождался внутри его глаз, и его сиятельство безо всяких усилий повелевал им по своему усмотрению, а я… Кажется, когда-то я разбудила эту стихию, как и он — мою…

Дрожа от волнения, сделала шаг назад, едва не споткнувшись об отвесный край платформы. Вовремя ухватившись за сюртук мужа, разом вспомнила об услышанном утром. Если Николай не соврал о проснувшемся даре, тогда я могла незамедлительно приказать ему рассказать правду — и во всей Старороссии не существовало бы ни единой души, способной противостоять силе моего убеждения.

С надеждой взметнула ладони к самому его лицу. Коснулась прохладной кожи, уже начавшей покрываться колкой щетиной, но тут же расслышала отчаянную просьбу:

— Не нужно, не заставляй меня…

Что ж, маркиз свой выбор сделал, и я не могла противиться. Взгляд задержался на широком золотом ободе кольца, украшенном огромным, почти черным камнем, — гарнитур из могущественных артефактов, на протяжении последних нескольких сотен лет принадлежавших женщинам семьи Левшиных.

Понимая, что не имею больше ни малейшего права носить эти украшения, потянулась к серьгам, попытавшись снять их, но тут же была остановлена крепкой рукой мужа.

— Прошу, не стоит, — прошептал Николай. — Мне будет приятно знать, что они у тебя.

— Твоя жена… они должны принадлежать ей, когда придет время.

Огненный маг склонился непозволительно близко к моему лицу, с болью прошептав в самые губы:

— Мы можем обмануть друг друга, сделав вид, что все еще женаты…

Грустная улыбка, которую хочется вернуть. А вместе с ней — поцелуй. И, пожалуй, эта ласка — первая, подаренная мной с таким чувством…

Я могла бы сдержаться, но что тогда осталось бы в моих воспоминаниях после того, как эта платформа исчезнет за блеклой вспышкой отцовского ливиума? Да и чего стоила гордость, если взамен нее нужно было отдать столь многое?

Закрыв глаза, позволила себе в последний раз ощутить аромат мужа.

Пряный, с примесью огня и гари. Пожалуй, сейчас он чуть горчил, противно щипля в носу, но я все равно вдохнула его полной грудью.

— Ольга? — Во взгляде Николая почему-то проскользнула надежда, хотя это и казалось лишенным всякого смысла.

Только не ответить было нельзя. Сглотнув набившуюся в горло горечь, прошептала в ответ:

— Я заберу этот обман с собой, а пока… это все еще поцелуй твоей супруги…

Каждая ступень, ведущая в одноместное купе, опустошала меня все сильнее, и к тому моменту, как я закрыла за собой дверь, чувств не осталось вовсе. Тут же задернув грубые, молочного цвета низенькие шторы, больше похожие на занавески в кукольном домике, опустилась на кожаное сиденье. Я сейчас и сама походила на куклу: безжизненное тело с такими же остановившимися глазами. Только руки подвижны…

— Вам что-то понадобится, госпожа?..

Молоденькая проводница в темно-синем дорожном платье с огромным белым знаком железных дорог Петергофа на груди вежливо улыбнулась, выжидающе смотря на меня.

Рассеянно взглянув на билет, увидела на нем совсем не свое имя: Вера Матвеевна Калинина. Ошибки быть не могло, этот билет совершенно точно передал мне мой супруг. Значит, подменил имя намеренно?

Доверяя ему даже после расставания, все же согласилась: