Дочь бакенщика

Старик взял Ильсеяр за руку и пошел сначала медленно, потом все быстрее, а когда будка скрылась из глаз, зашагал не по возрасту легко и быстро. А у самого спина сгорблена крючком, борода и волосы седые, даже брови совсем побелели. Пожалуй, он был старее деда Бикмуша, ходил же куда шибче его. Ильсеяр, как отправлялась с дедом, всегда опережала его, даже утомлялась, поджидая в дороге, а тут чуть ли не бегом, и то едва поспевала.

Они шли молча до самого леса. Гость заговорил лишь в лесу, когда Ильсеяр повела его в сторону от тропинки.

— Дорога-то ведь слева осталась, Ильсеяр, — озабоченно сказал он.

— Так мы напрямик выйдем.

— А не заблудимся?

Ильсеяр уже почти освоилась с гостем, поэтому и ответила ему, как привыкла говорить с отцом и дедом Бикмушем.

— Фи, — сказала она.

Это, видимо, означало: «По таким ли еще местам я хаживала, тут я и с завязанными глазами не заблужусь».

Старик так и понял ее и зашагал без колебания за Ильсеяр, пробираясь меж деревьев и разросшихся кустарников. Через некоторое время он спросил:

— Далеко еще?

— Папа сказывал, что одиннадцать верст.

— Он тоже здесь ходит?

— Ага.

— А ты часто сюда приходишь?

— Ага.

— Зачем?

— К дяде Андрею.

— Кто это дядя Андрей?

— Лесник. Лес сторожит.

— И он у вас бывает?

— Ага.

— И не боишься одна по лесу ходить?

— Фи.

В лесу становилось все темнее. Когда они углубились версты на две, мрак сгустился еще больше. Здесь началась такая чащоба, что и пробираться уже было трудно. Ветви деревьев вверху сплелись друг с другом, и свет едва пробивался сквозь заросли. Поэтому путники и не заметили, как набежали тучи. Только выбравшись на поляну у лесного озерка, они увидели, что небо стало почти сплошь свинцовым.

Старик взглянул на тяжелую черную тучу, плывшую низко, чуть не задевая верхушки деревьев.

— Ого-о… — протянул он, — кругом обложило. — И, подумав, что Ильсеяр испугается надвигавшейся грозы, хотел уже сказать ей что-нибудь в успокоение, но девочка весело вскрикнула:

— Ох и здорово будет сейчас! Такой польет дождь!.. Пойдем, дедушка, торопись, — и потянула старика за руку.

Тот удивился.

— Здорово, говоришь, будет?

Налетел ветер, закачались деревья.

— И-и, дедушка, видать, ты не бывал в лесу, когда дождь льет, когда гроза настоящая.

Старик промолчал, а потом коротко ответил:

— Не приходилось.

— А мне приходилось.

— Бывалая, значит, ты девочка.

— Ага.

Так дошли они до срезанного когда-то молнией, обугленного с одного боку могучего дуба. Влево от него вела стежка к дому лесника. Увидев за деревьями избушку, дед спросил:

— Большак вон за той избушкой проходит?

— Да, дедушка, — ответила Ильсеяр и что-то хотела еще добавить, но старик прервал ее.

— Вот и хорошо. Спасибо тебе. Отсюда я и сам дорогу найду. Иди, возвращайся.

Ой… А ведь Ильсеяр еще не узнала ни имени гостя, ни сколько ему лет, ни того, зачем он идет в Каенсар.

И о детях его, о том, как их зовут, не успела расспросить. Ильсеяр собиралась поговорить с ним обо всем, когда грянет гром и польет дождь и они будут вынуждены укрыться под деревом… А тут, как назло, ни грома, ни дождя настоящего, чтобы прятаться.

Старик погладил Ильсеяр по мягким золотистым волосам, дал ей еще одно яблоко и, сказав: «До свиданья, милая», — пошел быстрыми шагами по тропинке влево.

Что-то грустно стало Ильсеяр; жалко было расставаться с этим удивительным дедом. Растерянная, она постояла немного и окликнула его:

— Дедушка! — Ильсеяр сначала хотела сказать, что хочет проводить его еще немного, но замялась и спросила:— Не заблудишься, дедушка?

— Нет, нет… Ты иди, тебе домой пора.

Ильсеяр хотела зайти к леснику, но вспомнила, что ей надо еще сходить в Салавычи за молоком. К тому же сегодня и спать надо лечь пораньше. Ведь завтра отец возьмет ее с собой на гору. Как-никак, а там он покажет ей что-то необычайное. Ильсеяр заторопилась обратно. И все же не выдержала, обернулась посмотреть, не видно ли где дочери лесника, и… застыла от удивления.

Вот тебе и на!..

Старик шел вовсе не к большаку, а прямо к избушке дяди Андрея и все озирался по сторонам. Ильсеяр села на корточки возле обгорелого дуба. Старик повел глазами вокруг и чуть не бегом добрался до избушки.

«Что это такое? — спрашивала Ильсеяр у самой себя. — Кто же он? Может, бродяга какой? Может, враг дяди Андрея? Не убивать ли его он собрался?»

Ильсеяр не на шутку струхнула. Но любопытство пересилило страх. Прячась за деревьями, она пошла за подозрительным стариком.

Только леснику он совсем не показался страшным человеком, как предполагала Ильсеяр. И сам дед вел себя спокойно, подошел к избушке и постучал. Дядя Андрей выглянул в окошко и, радостно улыбаясь, выбежал деду навстречу, крепко обнялся с ним. Потом, переговариваясь, они направились прямо в лесную чащу. Хотя страх Ильсеяр и поубавился, старик приобрел в ее глазах еще большую загадочность. И девочка, словно охотник, выслеживающий добычу, тихонечко пошла за стариком и дядей Андреем.