Дочь часовщика. Как видеть свет в кромешной тьме

Рамс кивнул. «В моей жизни царит великая тьма. Когда я ночью ложусь спать, я не смею даже думать о том моменте, когда придется просыпаться утром. Проснувшись же, я боюсь наступившего дня. Я ненавижу свою работу. У меня в Бремене жена и дети, но я даже не знаю, живы ли они. Кто знает, возможно, прошлой ночью они погибли под бомбами».

«За ними ежеминутно присматривает Господь, лейтенант Рамс. Иисус – повсеместный свет, свет, который может сиять даже в такой тьме, как ваша».

Рамс пробормотал это так тихо, что Корри едва расслышала: «Что вы можете знать о такой тьме, как моя…»

Они вернулись в камеру Корри, и Рамс задал еще один вопрос. «Я не могу понять, как вы можете верить, что Бог есть, ибо если он есть, то почему Он допустил, чтобы вы, такая храбрая женщина, сидела в тюрьме?»

«Бог никогда не ошибается, – ответила Корри. – Есть многое, чего мы еще очень долго не поймем. Но мне это не важно. Значит, на то воля Божья, чтобы я какое-то время побыла с Ним наедине». Примерно через день Рамс вызвал Корри на еще одно собеседование, на этот раз в свой кабинет. К ее удивлению, у него не было ни одного вопроса о ее причастности к укрывательству евреев или оказанию помощи подполью. Вместо этого он хотел узнать о ее детстве, ее родителях и родственниках.

Она сказала ему, что ее отец совсем недавно умер в Схевенингене, и Рамс пришел в ярость; в досье об этом ничего сказано не было. Корри спросила, почему ее поместили в одиночную камеру, и он зачитал ей ответ: «Состояние заключенного заразно для других».

«Но я больше не заразна! Мне давно существенно лучше, а моя родная сестра находится так близко. Лейтенант Рамс, если бы я только могла один раз увидеть Бетси! Просто поговорить с ней несколько минут».

Рамс раздумывал над ее просьбой, и Корри видела сострадание и боль в его глазах. «Госпожа тен Бум, возможно, я кажусь вам могущественным человеком… Да, я ношу униформу, у меня есть определенная власть над теми, кто находится под моим началом. Но я и сам человек подневольный, дорогая леди из Харлема, заключенный в тюрьме посильнее этой».

Позже на неделе Рамс вызвал Корри на еще одну встречу, снова, чтобы поговорить о духовных вопросах. Он никак не мог понять, почему христиане соглашаются страдать. «Как вы можете верить в Бога? – допытывался он. – Какой Бог позволил бы этому старику умереть здесь, в Схевенингене?»

Корри вспомнила, что говорил ее отец о таких трудных вопросах: «Некоторые знания слишком тяжелы… их невозможно вынести… твой Отец Небесный возьмет их на себя, пока ты не сможешь нести это бремя», – но прежде чем она успела ответить ему, вошел охранник.

Рамс встал.

«Заключенная тен Бум завершила дачу показаний, – сказал он охраннику, – отведите ее в камеру».

Когда Корри проскользнула мимо Рамса к двери, он сказал себе под нос: «Медленно идите по коридору F».

Глава 17 Кости

Корри послушно пошла за охранником, и когда они свернули в коридор F, перед ней оказалась камера Бетси. Сестра стояла спиной к коридору среди нескольких женщин, но Корри увидела ее, и этого было достаточно.

Несколько дней спустя лейтенант Рамс пригласил к себе Бетси. Поскольку про работу подполья она уже рассказала все то немногое, что знала, теперь он решил побеседовать с ней о христианской вере, удовлетворить свое духовное любопытство. После нескольких вопросов и ответов Бетси сказала: «Господин Рамс, несомненно, очень важно говорить об Иисусе, но еще важнее поговорить непосредственно с Ним. Вы не будете возражать, если я помолюсь прямо здесь вместе с вами?»

Рамс кивнул и склонил голову.

Он вызывал ее к себе в кабинет еще четыре раза, и с каждым разом они все больше сближались в молитве. Независимо друг от друга Петер, Корри и Бетси увидели воочию: Бог работал над сердцем этого человека. А что касается Рамса, то ему тоже некуда было деться. В его обязанности входил допрос всех узников тюрьмы Схевенинген, и все члены семьи тен Бумов предстали перед ним вместе с Богом. С каждым следующим допросом их слова все больше не давали ему покоя, удивляли и обнадеживали его.

Возможно, в том, во что они верили, и было что-то истинное.

* * *

Однажды утром он в очередной раз вызвал Корри на допрос. На его рабочем столе были разложены документы – ее личные бумаги. Между ними лежали ее собственной рукой написанные заметки о различных подпольных мероприятиях, продовольственные карточки, в которых содержались имена и адреса друзей, евреев и участников Сопротивления. Гестапо обнаружило их во время обыска в Бейе и, по-видимому, только что передало в тюрьму.

«Объясните мне, что это за записи», – потребовал Рамс.