Дочь часовщика. Как видеть свет в кромешной тьме

Петер тут же покончил со стручковой фасолью и картофелем и еще раз рассказал свою невинную историю. Рамс без единого возражения напечатал рассказ в точности так, как описал Петер.

В тот же день Петера выпустили из тюрьмы Схевенинген.

Следующими по списку на разговор к лейтенанту Рамсу были сестры тен Бум, начиная с Корри. Целых два месяца она переживала в ожидании допроса, ведь он неизбежно привел бы к подробному признанию в том, как она прятала евреев и беглых голландцев, крала продовольственные карточки и учила бесчисленные имена подпольщиков.

Холодным утром, под моросящий дождь она оделась и последовала за охранницей по длинным коридорам к внутренним воротам тюрьмы. Здесь другой охранник провел ее вдоль ряда небольших комнат, построенных вдоль внешней стены, в кабинет.

За письменным столом ее встретил молодой, но очень респектабельный офицер.

«Я лейтенант Рамс, – представился он, выдвинул стул для Корри и закрыл дверь. – Вам не кажется, что в кабинете холодно? Минуту, я разведу огонь. Вы больны, нельзя допустить, чтобы вы снова простудились».

Рамс голыми руками полез в маленькое ведерко для угля и бросил несколько кусков в пузатую печку. «Я надеюсь, что на эту весну таких промозглых дней, как сегодня, уже достаточно».

Подозревая, что доброта немца ничто иное, как ловушка, Корри молилась, чтобы Бог вложил ей в уста нужные слова.

Однако вместо того, чтобы углубиться в допрос, прежде чем перейти к делу, Рамс, казалось, хотел просто поболтать о пустяках, возможно, из вежливости. Они поговорили о цветах, выяснилось, что Рамс лично посадил тюльпаны у тюремной стены. «Лучшее, что я когда-либо выращивал, – похвастался он. – мы дома всегда держим голландские луковицы». Все в этом человеке казалось спокойным и честным, но Корри продолжала беспокоиться, не могла до конца поверить в эту мягкость.

«А теперь расскажите мне, – сказал он, – чем именно вы занимались. Возможно, я смогу что-то сделать для вас, возможно, даже очень многое. Но для этого вы не должны ничего скрывать от меня».

Рамс расспросил о ее причастности к Сопротивлению и о том, какую роль в подпольной системе играл дом и магазин Бейе. Через несколько минут Корри поняла, что гестапо считало Бейе штаб-квартирой для тех, кто совершал налеты на продовольственные пункты. Почти час лейтенант задавал прямые вопросы по этому поводу, но Корри искренне не знала деталей, и это, казалось, убедило его в ее невиновности.

«Чем еще вы занимались, госпожа тен Бум? Что еще вам есть мне рассказать?»

«Чем еще я занималась?.. О, вы имеете в виду… вы хотите знать о моей работе в церкви для умственно отсталых людей!»

Прежде чем Рамс успел ответить, Корри погрузилась в подробный рассказ о своей работе с инвалидами Харлема.

«Разве это не пустая трата времени? – спросил он. – Безусловно, гораздо важнее обратить в веру нормального человека, чем слабоумного».

Рамсу внушили национал-социалистическую философию о том, что пожилых, слабых и неполноценных следует отставлять в сторону, избавляться от них как можно скорее. Корри ухватилась за эту идею.

«Могу говорить с вами откровенно, лейтенант Рамс?»

«Этот допрос, госпожа тен Бум, основан на предположении, что вы окажете мне такую честь».

Корри сглотнула и ринулась вперед: «У Господа Иисуса иные стандарты, не то, что у людей. Библия описывает Его как Бога, обладающего великой любовью и милосердием, в частности ко всем потерянным и презираемым, ко всем, кто ничтожен, слаб и беден. Возможно, в Его глазах умственно неполноценный человек имеет большую ценность, чем вы или я. Для него ценна каждая человеческая душа».

Рамс минуту сидел молча, размышляя, а затем встал. «На сегодня хватит».

На следующее утро Рамс зашел в камеру Корри и повел ее не в свой кабинет, а в сад. «Вам, очевидно, не хватает солнечного света, – сказал он. – Мы можем продолжить допрос и здесь, внутри сидеть не обязательно».

Корри, тронутая его добротой, наблюдала, как Рамс в задумчивости прислонился к стене.

«Я не спал всю ночь, – признался он, – думал о том, что вы сказали мне об Иисусе. Расскажите мне о нем еще».

Ситуация изменилась, подумала Корри. Кажется, немецкий судья, обладающий божественной властью отпускать людей на свободу или отправлять их на виселицу, исчез. Сейчас перед ней стоял мужчина – просто обычный мужчина, – который впервые столкнулся со своим собственным духовным бесплодием.

«Иисус Христос – это Свет, – сказала она, – пришедший в мир для того, чтобы каждый, кто верит в Него, вышел из тьмы. Есть ли тьма в вашей жизни?»