Дочь фортуны

А после ужина Джейкоб Фримонт пригласил друзей на вечерний спектакль: представляли китаянку, на которую можно смотреть, но нельзя трогать. Звалась она Ах Той; она села на клипер вместе с мужем весьма преклонного возраста, и тот не придумал ничего лучше, как преставиться в открытом море и тем самым подарить ей свободу. Ах Той не стала тратить время на вдовьи жалобы: чтобы скрасить себе остаток путешествия, она сделалась любовницей капитана и вскоре убедилась в его щедрости. Ко времени прибытия в Сан-Франциско высокомерия и денег у вдовицы поприбавилось. Китаянка почувствовала на себе плотоядные взгляды калифорнийских мужчин, и к ней пришла блестящая идея брать за это деньги. Китаянка сняла две комнаты, провертела дыры в смежной стене и за унцию золота торговала правом собой полюбоваться. Друзья с радостью последовали за Джейкобом Фримонтом и благодаря небольшой взятке смогли пройти без очереди в числе первых. Зрителей провели в узкую комнатку, наполненную табачным дымом, – там дюжина мужчин уже прижималась носом к стенке. Вновь прибывшие пристроились к неудобным дыркам, чувствуя себя неловко, как школьники, и увидели в соседней комнате красивую молодую женщину в шелковом кимоно, распахнутом ниже талии. Под кимоно она была голая. Мужчины ревели при каждом замедленном движении, открывавшем очередную часть тела китаянки. Джон Соммерс и братья Родригес де Санта-Крус корчились от смеха, наблюдая, какую невероятную власть над здешними жителями обретает потребность в женщине. Насмотревшись, капитан и журналист попрощались с братьями и отправились выпить по последней рюмочке. Послушав рассказ о странствиях и приключениях Джейкоба, Джон Соммерс решил ему довериться:

– Вы помните Элизу, ту девочку, что жила с моим братом и сестрой в Вальпараисо?

– Прекрасно помню.

– Почти год назад она сбежала из дома, и у меня есть основания думать, что сейчас она в Калифорнии. Я пытался ее разыскать, но никто не слышал об Элизе или о какой-нибудь девушке с внешностью Элизы.

– Если женщины и приезжают сюда в одиночку, то только проститутки.

– Я не знаю, как она приехала, – важно, что она это сделала. Известно только, что она отправилась искать своего возлюбленного, молодого чилийца по имени Хоакин Андьета…

– Хоакин Андьета! Да я его знаю, мы дружили в Вальпараисо.

– Он скрывается от правосудия. Его обвиняют в краже.

– Не верю. Андьета был порядочный юноша. В нем, вообще-то, было столько гордости и чувства чести, что сблизиться с ним было непросто. Так вы говорите, они с Элизой влюблены друг в друга?

– Я знаю только, что он сел на корабль и уехал в Калифорнию в декабре сорок восьмого года. А через два месяца пропала девочка. Моя сестра уверена, что Элиза последовала за Андьетой, хотя мне и невдомек, как она умудрилась не оставить следов. И раз уж вы много ездите по северным лагерям и поселкам, может быть, вам удастся что-то разузнать…

– Сделаю все, что могу, капитан.

– Я, моя сестра и мой брат – мы вечно будем вам обязаны, Джейкоб.

Элиза Соммерс осталась при караване Громилы Джо: она играла на пианино, а чаевые делила с мадам напополам. Она купила два песенника, с американской и латиноамериканской музыкой, и оживляла вечерние представления, а в свободные часы (каковых было много) учила читать индейского мальчика, помогала по хозяйству и готовила. В труппе так и говорили: мы никогда еще так хорошо не ели. Из тех же вечных ингредиентов – сушеного мяса, фасоли и сала – Элиза в моменты вдохновения готовила восхитительные лакомства; она покупала приправы у мексиканцев и добавляла к чилийским рецептам от няни Фресии – получалось очень вкусно. Элиза готовила булочки, имея под рукой лишь жир, муку и сухофрукты, а уж если ей случалось раздобыть яйца и молоко, ее фантазия взмывала к поднебесным вершинам гастрономического искусства. Бабалу Плохому не нравилась сама идея мужского присутствия на кухне, однако он первым отведал изыски юного пианиста и предпочел воздержаться от саркастических комментариев. Великан привык охранять караван по ночам, а потому бóльшую часть дня дрых без задних ног, но, как только дымок от кастрюль достигал его драконьих ноздрей, он моментально просыпался и занимал позицию возле кухни. Бабалу страдал от неутолимого голода – никакой бюджет не мог наполнить его исполинский желудок. До появления Чиленито, как теперь называли фальшивого Элиаса Андьету, рацион Бабалу в основном составляли животные, которых он добывал на охоте, разрезал вдоль, приправлял щепотью крупной соли и жарил на углях. Таким образом за два дня Бабалу мог расправиться с оленем. Знакомство со стряпней чилийского пианиста благотворно повлияло на вкусы великана; теперь он отправлялся на охоту ежедневно, выбирал самую аппетитную добычу и передавал зверей Элизе уже в освежеванном и выпотрошенном виде.