Дочь хаоса

– Не могу, – сдавленно пролепетал он. – Занят очень. Надо уложить в постель одну женщину, позлить одного человечка, прочитать целую кучу книг, припрятанных в колокольне. Сами понимаете, как оно бывает.

Отец Блэквуд расхохотался, потрепал по подбородку вопящего Иуду и удалился, бросив через плечо:

– Пруденс, угомони ребенка.

Она могла бы угомонить его драгоценного сына и наследника, положив ему подушку на лицо. А еще с большим удовольствием угомонила бы папашу, пару раз ткнув его ножом под ребра.

Оторвав глаза от закрывшейся двери, она заметила, что Ник с любопытством смотрит на нее.

– Ты уверена, что тебе нужен такой отец? – протянул он.

– А кто еще у меня есть? – огрызнулась Пруденс. – Можно подумать, ты намного лучше. Гоняешься за покойником. Прочитал все, что сочинил Эдвард Спеллман. И осыпаешь меня с сестрами ворохом скучных фактов из его книг. А теперь одержим его дочерью. Думаешь, покойники и книги научат тебя быть мужчиной?

– А что еще у меня есть? – насмешливо передразнил он. – Но Сабрина интересна мне не только из-за Эдварда Спеллмана.

– Тогда чего ты ею так восторгаешься?

– Сатана приказал мне соблазнить ее, – небрежно бросил Ник.

Пруденс горько вздохнула. Шутка показалась ей совсем не смешной.

– Какая разница, с чего это началось, – продолжал Ник. – Мы с тобой видели все, что Сабрина сделала ради этого человека. Провела запретный ритуал. Взяла нож и перерезала кому-то горло. Вошла в страну мертвых. Что пришло тебе в голову, когда ты увидела все это?

Пруденс поморщилась.

– Я подумала: она чокнутая и зашла слишком далеко.

Ник заговорил еле слышно:

– А я подумал: вот бы кто-нибудь зашел так же далеко ради меня.

– И вообще… Она ведьма, не желающая посвятить свое сердце Темному повелителю. Ведьма, которая любит людей, – медленно произнесла Пруденс. – И ты… хочешь… чтобы она полюбила тебя?

Наступило долгое молчание. Она ждала, что Ник гневно опровергнет такое жестокое обвинение.

В конце концов он еле заметно кивнул.

Пруденс видела, как у него в глазах то вспыхивали, то гасли огоньки.

У Ника было трудное детство, да? А у кого оно было легче? Это не оправдание.

– Хочешь, чтобы она полюбила тебя? – повторила Пруденс. – Ник, ты отпетый идиот. Займись хлыстами и поклоняйся дьяволу, как все остальные. Если тебе так уж нужна ее любовь, лучше позаботься, чтобы она не вернулась к охотнику.

– Почему? – сдвинул брови Ник. – Я ему дал совет простить ее.

– Чего-чего?

– Я хочу, чтобы Сабрина была счастлива, – просто сказал Ник.

Когда ведьмы встречаются с несколькими сразу – в этом нет ничего удивительного. Пруденс была готова, да поможет Сатана, делить Эмброуза с Люком Чалмерсом, но у людей совсем другие понятия.

Ник романтизировал идею любви к обычным людям, но ей-то, Пруденс, виднее. Желание действует на людишек сильнее, чем на ведьм. Она видала, как противны бывают земные ребята, когда ревнуют. Истинная любовь – для глупцов. Доверять можно только своей семье.

– А разве тот человек не будет ревновать?

– Пускай. Его дело.

– А ты разве не ревнуешь?

Комната на миг погрузилась во тьму, как будто Пруденс моргнула. На самом деле она не моргала.

Когда вернулось зрение, она увидела, что глаза Ника зияют черными провалами, а в их глубине плещется ужас.

– Ревность – это волк, который пожирает счастье. Я никогда ни к кому не буду ревновать. – Он пожал плечами, отбрасывая серьезность, и метнул на ее искристый хитрый взгляд. – Ну что ты, Пруденс! Я? Ревновать к нему? Да ни за что! Он же просто человечишка.

И пусть Ник сколько угодно считает, что готов к любви, но сейчас было ясно: ни капельки. Он хохотал, запрокинув голову, гордый, как падший ангел, ведьмино отродье до мозга костей.

Пруденс выдохлась. Внезапно и окончательно.

– Помни, Ник Скрэтч, я тебя предупреждала. А теперь катись.

Ник мог обмануть отца Блэквуда, и ему это сошло бы с рук. Он полагал, что, куда бы он ни забрел, его везде примут с распростертыми объятиями, даже в девичьем сердце. Ему много довелось выстрадать, но он мужчина и поэтому всегда полагал, что в конце концов сумеет добиться своего.

Будь Ник незаконным сыном отца Блэквуда, тот, скорее всего, признал бы его и во всеуслышание объявил своим наследником.

А Пруденс должна идти своим путем и во всем полагаться только на себя. И напрасно она доверила Нику присмотреть за ребенком. Иуда своими воплями довел ее до головной боли, но она все равно взяла его на руки и понесла в общую спальню, где обычно ночевала со своими сестрами. Крики младенца тянулись за ней по всему коридору, как шлейф.

– А ну, умолкни, а то отдам обратно охотнику, – шепнула она ему. – Хочешь? А может быть, и хочешь. О Сатана в панамке! Слушайся сестру, Иуда. Мазохизм – дело хорошее, но может завести слишком далеко.

Войдя в спальню, она увидела своих сестер. Те сидели рядышком на узкой кровати, Доркас красила Агате ногти на ногах. Увидев Пруденс, Агата подскочила.

– Пруденс, ты здесь!

А что, они не хотели ее видеть?