– Да, – легко улыбнулся нам с Винсентом Андре, затем со вздохом встал и все с той же улыбкой достал из кармана коробочку. Андре подошел ко мне. Внутри коробочки оказался браслет из круглых крошечных бриллиантов. Принц посмотрел на меня, ожидая, когда я протяну запястье.
– Несколько месяцев назад я путешествовал и получил этот браслет от одного ювелира, – произнес Андре. – Он рассказал мне весьма занимательную историю. Насчет этой ерунды с красной нитью.
Офелия закашлялась. Она обеспокоилась, что публичная насмешка сына над богами рассердит Эстеса.
Андре либо не услышал мать, либо намеренно ее проигнорировал.
– По его словам, – продолжил он рассказ, – Богиня Раона однажды явилась к маленькому мальчику и, указав ему на девочку, с которой он играл, сообщила, что их связала красная нить судьбы и что однажды они сыграют свадьбу. Мальчик очень испугался свадьбы, бросил камень в стоящую рядом девочку и убежал. Минули годы, мальчик вырос и женился на девушке, которую выбрала ему семья. Он впервые увидел невесту в день свадьбы. Она оказалась прекрасна и свежа, как весенний ручеек. Мужчина восхищенно рассматривал жену, как вдруг заметил у нее шрам на брови и спросил о нем супругу. Девушка ответила, что в детстве один мальчик внезапно бросил в нее камень и убежал. Мужчина убедился в мощи богини. Он купил этот браслет, чтобы загладить вину перед женой.
– Замечательная история, – ответила я.
– Я рад, что тебе понравилось, сестра.
Не думаю, что окружающие заметили, но тон, с которым Андре произнес слово «сестра», заставил меня чувствовать себя неловко. По коже побежали мурашки, но я лишь слегка кивнула и улыбнулась.
Я заметила, как Кассандра и Рена посмеиваются, когда Андре вернулся на свое место. Их забавляло, что я больше не представляла угрозы. Я не могла не пожалеть Рену: девушка даже не знала, что мужчина, которого она обнимала и любила, мечтал обо мне.
Мой желудок урчал от голода, пока разносили еду. Я смотрела на стол, но не могла проглотить ни кусочка. Я с трудом держала себя в руках, чтобы не упасть в обморок, превратив эту особенную ночь в скандальную.
Когда обед завершился, музыканты сменили репертуар и медленная музыка наполнила зал. Я почувствовала, как веки наливаются свинцом, и потерла уставшие глаза. Я слегка наклонила голову, чтобы скрыть зевок.
– Винсент, – раздался отрезвляющий голос Кассандры. – Ты не собираешься пригласить невесту на танец?
Эта женщина начинала меня раздражать. Ладно, я решила держаться подальше от Андре. Что эта женщина хочет доказать, досаждая мне еще больше?
Винсент слегка улыбнулся и встал. Кассандра ухмыльнулась, когда достигла желаемого, и я с трудом удержалась, чтобы не ударить ее по лицу.
Я перевела взгляд на Винсента и увидела, что он протягивает мне руку с дружелюбным выражением лица. Я встала, принимая игру, и взяла его за руку. Гости застыли в ожидании, глядя на нас, точно львы на добычу. Мы явно послужим источником сплетен на многие недели вперед.
На середине зала Винсент прижал меня к себе и положил руку на мою талию. Я положила руку ему на плечо, и мы соединились в танце. Музыку дополнил на удивление красивый голос певца. Мы с принцем начали двигаться в такт. Песня оказалась печальной, она повествовала о страданиях человека, которого оставила возлюбленная.
Мы не хотели, чтобы окружающие догадывались о наших истинных эмоциях, поэтому не смотрели друг с друга.
От столь чувственной песни тяжесть на сердце усиливалась. Я смотрела в темные глаза жениха. До сей поры я считала чувства признаком слабости, но теперь, глядя на мужчину, с которым проведу всю оставшуюся жизнь, я хотела испытывать подобные эмоции. Если бы мое сердце растаяло и я смогла бы просыпаться рядом с ним счастливой, это так облегчило бы жизнь!
Винсент, должно быть, заметил мою грусть, поскольку его взгляд смягчился. Он положил обе руки мне на спину, и наши лица оказались так близко, что мы чуть не соприкоснулись носами.
Мы все танцевали и изображали влюбленных, мужчина пел, а я думала, что же стану делать, если моя мать действительно от меня отказалась. Служанка сказала, что мать этого не делала, но что, если на самом деле все иначе?