Дочь леса

Тем же вечером он сидел на балконе четвертого уровня, в квартире двоюродной бабушки Пирры, и смотрел на Экстрактрис. Они с Пиррой весь день оттачивали финальные детали плана. Ластианакс с тревогой смотрел на трещины в занесенном снегом балконе и на девушку, бесстрашно шагавшую по узкому каменному козырьку. Пирра передвигалась вдоль длинного рекламного объявления, размещенного на стене башни (жителям города предлагалось приобретать крем, сделанный из корней кувшинок), и меняла облупившиеся буквы. Ластианакс глянул на разверзшуюся у него прямо под ногами бездну и сглотнул.

– У тебя никогда не бывает головокружений? – спросил он.

– Напоминаю, я выросла на седьмом уровне, – ответила Пирра. – Высоты боятся лишь уроженцы нижних уровней.

Она приложила ладонь к печати, которую только что начертала под текстом объявления, и активировала ее. Буквы поползли по стене и перестроились, так что получилась фраза: «СЕГОДНЯ НОЧЬЮ». Пирра вернулась на балкон и села рядом с Ластианаксом, свесив ноги в пустоту. Вместе они стали ждать, глядя на десятое окно справа, на третьем этаже четвертого уровня тюрьмы. За этим окном находился Петрокл.

Прошло минут пятнадцать, а их друг все еще не подавал никаких признаков жизни. Ластианакс изо всех сил напрягал зрение, вглядываясь в адамантовое стекло, все больше и больше погружавшееся в тень башни, по мере того как на город опускался вечер. Маг уже начал беспокоиться, как вдруг в правой половине окна появилась тряпица.

– Петрокл, – прошептала Пирра.

– Мы готовы, – сказал Ластианакс, хлопая затянутыми в рукавицы руками, пытаясь немного согреться.

Он хотел было уйти с балкона, но Пирра удержала его за локоть. Удивленный, Ластианакс поднял глаза на девушку. Она не выпускала его руку. Юноша вдруг понял, что этот короткий миг затишья, проведенный на балконе, для них, вполне вероятно, последняя возможность побыть вдвоем. Через несколько часов они войдут в Экстрактрис и разделятся. Несмотря на все усилия и приготовления, слишком многое могло пойти не так, и не было твердой уверенности в успехе. Возможно, они уже не выйдут из здания тюрьмы.

– Когда ты отправился на поиски своей ученицы, ты оставил мне перстень Мезенса, – медленно проговорила Пирра. – У меня было много времени, чтобы его изучить. И я сделала интересное открытие: кольцо автоматически сужалось или расширялось в зависимости от толщины пальца владельца. Перстень состоял из таких мелких деталей и менялся так быстро, что ты ничего не заметил.

Она подняла глаза и посмотрела на молодого человека с упреком.

– Перстень не мог соскользнуть с твоего пальца, – заключила девушка. – Вчера ты мне соврал. Ты знал, что печать разрушения почти разряжена.

Раздраженный ее обвиняющим тоном, Ластианакс отдернул руку и сжал ее коленями. Он-то надеялся, что наконец получил возможность признаться Пирре в любви, а в итоге вынужден оправдываться, словно нашкодивший ребенок.

– Это оказалось правильным решением, – заявил он. – Ты не согласилась бы бросить меня, и в итоге мы бы оба погибли.

– А если бы погиб ты один, что бы я делала без тебя? – возразила Пирра.

– Уверен, ты и одна прекрасно справилась бы, – заметил Ластианакс, твердо вознамерившись доказать рациональность своего решения. – В конце концов, это же ты придумала этот план. Ты могла бы найти какого-нибудь ученика четвертого года обучения, который помог бы тебе…

– Это не имеет никакого отношения к плану, Ласт.

От этих слов у юноши перехватило дыхание. Он поднял голову: Пирра смотрела на окно Петрокла. Ластианакс не отводил глаз. Магу казалось, будто его сердце и желудок пустились в безудержный танец.

– Аспази недавно сказала правду? – спросил он. – Ты рассталась с Родопом из-за…

– Я бросила Родопа, потому что он пытался запретить мне помогать тебе в расследовании, – перебила его Пирра. – Он дико ревновал к тебе, а я ненавижу такое поведение. Если тебе хочется услышать, что ты для меня что-то значишь, то да, ты для меня важен. Поэтому будь так любезен, постарайся не жертвовать собой всякий раз, как выпадает удобный случай.

Несколько декад назад Ластианакс пропустил бы мимо ушей всю ее речь, кроме одной фразы: «Ты для меня важен». Однако, проведя рядом с девушкой полтора месяца, он стал замечать недостатки ее характера. Молодой человек понимал, что она хочет ему сказать, но поскольку она была Пиррой, а он – всего лишь Ластианаксом, она не осмеливалась выражать свои чувства прямо и сводила все к критике и насмешкам. Как будто, принижая его, она могла держать под контролем ситуацию, возникновения которой не ожидала.