Дочь лодочника

– Помоги ему спуститься, девчонка. Не бойся, он не укусит. Он у нас смирный, как огурчик, да, малыш?

Миранда не сдвинулась с места.

Заместитель Риддла смущенно опустил глаза на свои длинные ноги.

Эйвери повернулся к Миранде спиной, прежде чем убрать руки со своего мужского достоинства. Она отвернулась, чтобы не смотреть, как он спускается по лестнице. На третьей ступеньке он поскользнулся – так сильно у него дрожали ноги. Достигнув последней, он остановился и повис. Поперек его плеч тянулись красные рубцы, будто его пороли.

Миранда протянула к нему руку.

– Не прикасайся ко мне, – заявил он.

Риддл рассмеялся, когда карлик неуклюже ступил на лодку. Эйвери рухнул на среднюю банку лицом к носу.

– Как я сказал, Джон, – провозгласил толстяк, – не волнуйся за свою красавицу-жену и дочку. Слово есть слово. К тому же они – семья, так ведь, Роберт Алвин?

– Как скажешь, – отозвался Роберт Алвин.

– До скорого. – Риддл снял привязь с причала.

Миранда потянулась к стартеру, когда полицейские зашагали прочь.

«Вот сейчас. Так легко».

Пару стрел в спины.

Но она не выстрелила.

Ей слишком хотелось, чтобы все сработало. И сработало так, как она того хотела.

Эйвери сидел, повесив голову.

Она глянула на рубашку Хирама, обернутую у нее вокруг пояса, отвязала и бросила на банку.

Он взял ее и скомкал у себя на коленях.

Позади Миранда услышала, как загрохотал двигатель «Плимута». И дернула стартер.

Они отплыли от причала.

В лагере

Мальчик проснулся. Ночь была на исходе, небо на востоке наливалось теплом. Костер почти совсем потух; к пеплу уже можно было прикоснуться рукой. Ему опять снился зыбкий сон. Мертвый белый голубь на траве. С кровью на грудке. Жаркий ветер в бушующем лесном пожаре. Деревья, словно рыбьи кости, истекающие пламенем, извергая огромные оранжевые брызги, – это горели леса за Бабиной лачугой.

Сестра ушла, оставив только закрытую флягу под брезентовой палаткой. Судя по листьям внутри, она там и не ложилась.

Он потрогал девочку за плечо – та мгновенно проснулась.

Показал ей жестами, что Сестра ушла и теперь он за главного. На ее лице не отразилось никаких чувств.

Он не знал, что было на уме у Сестры, знал только, что она защищала их от чего-то. Девочка, подозревал он, попала в беду. И ее беда, так или иначе, стала их бедой – его, Бабы и Сестры. Сестра завезла их в лес, как двоих детей из сказки. У него была книжка сказок с заклеенным серебристой лентой корешком, потому что она вся разваливалась – так много он ее читал. А в сказках дети всегда оставались в лесу одни.

В его сне лес горел потому, что горела Бабина лачуга.

«Нам нужно оставаться на месте», – подумал он.

«Я вас никогда не оставлю», – обещала она. И тем не менее ушла, а они остались в лесу вдвоем. Сестра забрала их от Бабы, что означало: в Бабиной лачуге небезопасно.

Но Баба была в лачуге одна.

«Пожар, – мелькнуло у него в голове. – Все в огне».

Девочка наблюдала за ним, и в ее глазах слабо блеснуло осознание его мучительных мыслей.

– Я пойду за тобой, – заявила она.

Малёк вспомнил, как увидел себя ее глазами – проницательными, блестящими и красивыми. Схватил флягу, которую Сестра оставила под брезентом, и присыпал костер землей. Взял девочку за руку и поднял на ноги.

«Мы возвращаемся», – заявил он жестами и потащил свою новую подругу из лагеря в темноту.

Эйвери и Миранда

В нескольких милях от Воскресного дома Миранда заглушила двигатель и свернула с реки. Затем они с Джоном Эйвери – теперь сидевшим в старой рубашке Хирама, втрое больше его и поэтому походившей на ночнушку, – дрейфовали среди деревьев в темной спокойной воде.

Впереди гладь бухты пронзило что-то крупное.

– Мне нужно тебе сказать, – сообщила Миранда. – Те люди, которым ты нужен… я собираюсь их сегодня убить.

Услышав это, Эйвери наполовину развернулся к ней.

– Я уверен, Чарли Риддл считает, что они убьют тебя раньше, – сказал он.

Миранда пожевала губу.

– Значит, мне будет еще легче.

– Наверное.

– Мне нужно знать, что ты не будешь мешать.

Он снова повернулся к ней спиной. И ответил медленно, размеренно. Значительно.

– Если ты попытаешься и у тебя не получится, Чарли Риддл убьет мою семью. Он застрелит мою жену и раздавит малышке голову ботинком, как тыкву. Ты понимаешь?

– А если я, скажем, отдам тебя и не буду никого убивать, – парировала Миранда, – думаешь, Чарли Риддл этого не сделает?

Эйвери ответил тяжелым, красноречивым молчанием.

– Мы с тобой уже наслужились плохим людям, Джон Эйвери, – сказала Миранда. – Пора теперь послужить чему-то другому.

Коттон на реке