Дочь лжеца

– Тебе не кажется, что сегодня звезды особенно прекрасны? – спрашиваю я. Их свет проникает сквозь крону деревьев у нас над головами. – В детстве я думала, что они сломаны.

– И почему же ты так думала? – со смехом интересуется Кас.

– Потому что они мигают. Мне казалось, что это перегорающие лампочки.

Он ненадолго умолкает, а затем глубоко вздыхает, проводит рукой по моим волосам и спрашивает:

– Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?

– Отлично себя чувствую. – Улыбаюсь про себя. – Гораздо лучше, чем просто в порядке.

– Иногда я ловлю себя на мысли, что нам вдвоем следует убежать отсюда и начать новую жизнь где-то еще. Там, где будет лучше, чем здесь.

– Но мы не можем покинуть Коммуну, Кас. Во Внешнем мире опасно.

– Зато там кипит жизнь, в отличие от этого места. Я видел это собственными глазами.

– Если мы сбежим, то подведем отца с мамой. А что будет с малышами, я даже представлять себе не хочу.

– Дети вырастут и покинут дом, – продолжает убеждать парень. – Именно так устроена жизнь.

– Только не здесь. Кроме того, отец сообщил, что меня скоро посвятят в члены Коммуны.

– Когда он это сказал? – с тревогой интересуется Кас.

– Прямо перед тем, как они уехали.

– Почему ты не поделилась новостями со мной?

– Не хотела тебя расстраивать, что посвящение пока ждет только меня, – пожимаю я плечами, не осмеливаясь упоминать о плане отца выдать меня замуж за Томаса.

– Это именно то, чего ты сама хочешь? Ты вообще думала о будущем?

– Я только об этом и думаю. Мое заветное желание – стать членом Коммуны и помогать менять мир к лучшему. Бок о бок с тобой. Неужели ты в состоянии представить более важную цель в жизни?

– Если бы мы сбежали, то могли бы поступить в университет, – проигнорировав мой вопрос, гнет свою линию Каспиан. – Держу пари, из тебя вышел бы отличный учитель. Ты так терпеливо обращаешься с малышами.

– Учитель? Это вроде наших репетиторов?

– Похоже, только они преподают в настоящих школах. Ты вела бы занятия в собственном классе, и на уроки ежедневно являлись бы десятки детей. Они бы слушали тебя, сидя за партами, потом выполняли бы домашние задания и писали по ним контрольные. А иногда ты могла бы организовывать для них поездки в зоопарк или музеи.

Мне сложно представить нечто подобное. У меня никогда не было собственного дела, тем более такого важного. Я видела школы в сериалах, но плохо понимаю организацию процесса. На языке вертится вопрос: должны ли учителя ночевать в собственных классах, но из боязни показаться глупой я его не озвучиваю.

– Если бы ты могла весь день делать что душе угодно, то чем бы занялась? – не дождавшись реакции, интересуется Кас.

– Пошла бы плавать, потом съела бы мороженое и поцеловала тебя.

Он нежно касается губами моих губ.

– Так? Если сбежим отсюда, можно заниматься этим каждый день. И вообще всем, чем только пожелаем.

– Перестань так говорить. Нам нельзя покидать это место, и ты сам это знаешь.

– Знаю, – вздохнув, соглашается Кас.

Нужно рассказать о запланированной между мной и Томасом свадьбе, но я боюсь.

Боюсь действий отца, если он проведает, что я раскрыла тайну. Боюсь, что теперь я осквернена и не гожусь для посвящения. Боюсь реакции Каса.

Боюсь испортить эту ночь.

Так что остаток фильма мы досматриваем молча, обнимая друг друга. Черно-белые зомби врываются на ферму и убивают всех обитателей. Я вспоминаю об убежище от радиоактивных осадков и предупреждениях отца насчет ядерной войны. Внезапно возникает ощущение, что все мы находимся внутри фермерского домика, а Внешний мир сжимает вокруг нас кольцо из ходячих мертвецов.

Глава тридцатая После

Все те ночи, проведенные в дозоре на старых аттракционах, в наблюдении за каждым листом, каждой темной тенью, подготовили меня к этому моменту. Я ничего не упущу. Буду бдительной.

Никто не может заставить меня забыть наставления отца.

Прошло уже несколько дней с тех пор, как соседская девочка написала мое имя на стекле. Я неотрывно слежу за домом напротив. Существует лишь вселенная, созданная моим разумом: окно и возможность снова увидеть незнакомку.

Когда наступает утро, сознание начинает угасать.

Темно. В доме царит тишина. Все спят. Единственный звук исходит от моей кровати, где похрапывает Дейзи.

Но я жду. И наблюдаю.

В конце концов роговица глаз пересыхает от редкого моргания, и я решаю ненадолго отлучиться в туалет.

Когда я возвращаюсь на наблюдательный пост, то замечаю в окне напротив чью-то тень и тут же сбегаю по ступенькам и выскальзываю за дверь еще до того, как успеваю сообразить, насколько это может быть опасным.

Ворота по-прежнему закрыты, так что я крадусь вдоль забора, словно призрак, бесплотная и бесшумная.

Отверстие в доске находится на том же месте, что и раньше. Я заглядываю в щель, но на этот раз с другой стороны никого нет.

Я налегаю на забор всем телом и чувствую, как он прогибается. У самого основания он уже начал подгнивать, весь почернел от земли и влаги. Пинаю здоровой ногой деревяшки, и одна из них ломается.

Совсем легко.