Дочь лжеца

Еще несколько ударов – и мне удается расширить отверстие настолько, что можно в него пролезть. Зарываясь пальцами в землю, я наполовину проползаю, наполовину протискиваюсь в дыру, затем встаю, отряхиваю грязь с одежды и осматриваюсь по сторонам.

Газон у соседей засох. На поверхности современного бассейна плавают скрюченные листья. Плетеное кресло лежит перевернутым. На мертвой траве разбросаны пустые стаканы. Рядом валяется книга в мягком переплете с намокшими страницами.

Стеклянная дверь на веранде приоткрыта, и я крадусь по направлению к ней, стараясь ступать бесшумно. Из глубины дома доносится кошачье мяуканье.

– Пайпер? – раздается голос прямо у меня за спиной. – Это ты?

Я медленно оборачиваюсь.

Передо мной стоит темноволосая, кареглазая и смуглая девочка в желтом платье. В руках у нее мерцает красным огонек сигареты.

– У тебя все в порядке? – спрашивает соседка. – Для гостей сейчас поздновато, знаешь ли.

– Это ты махала мне из окна? – не отвечая, перебиваю я, едва в состоянии выговорить хоть слово. Голова кружится от усталости.

– Ага. – Собеседница протягивает мне руку: – Я Холидей.

Я неуверенно пожимаю ее ладонь. Моя собственная вспотела, да и от меня самой наверняка дурно пахнет, так как я по-прежнему не моюсь.

– Пайпер. Но ты и так это знаешь. – Почти уверена, что в моем голосе слышится подозрение. Мне нужна помощь, но можно ли доверять новой знакомой?

– Точняк. Ты единственная девчонка моего возраста в округе, вот и хотелось с тобой встретиться. Но ты почти никогда не выходишь из дома, вот я и написала твое имя на окне. Прости, стремновато получилось. – Она указывает на мой деротационный сапог. – А это что за фигня?

– Сломала лодыжку.

– Как?!

– Пыталась сбежать с приема у психиатра.

– Гонишь! Что, серьезно? – Холидей расплывается в улыбке, бросая сигарету и наступая на нее ногой в черном ботинке. Затем приглаживает заплетенные в мелкие косички волосы. – А зачем вломилась ко мне во двор? Да еще так поздно? Не то чтобы я жаловалась… Все равно бессонница одолела.

– Не знаю. – Я принимаюсь грызть ноготь, но вспоминаю материнские упреки и отдергиваю руку. – Ты же сама меня пригласила.

– Без базара, – едва заметно улыбается собеседница. – Ну и лады, я рада наконец познакомиться. Как тебе живется у Джинни? Скоро она тебя отпустит в школу?

– Откуда ты знаешь ее имя? – Я слышу, как в ушах отдается гулкое сердцебиение, и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

– Да мы соседи уже фиг знает сколько! Я живу здесь с детства.

– А мы раньше не встречались? – никак не удается отделаться от ощущения, что мне давно знакомы глаза и голос Холидей. – Мне кажется, мы уже виделись.

– Ну, мы типа дружили. Когда были еще маленькими.

– В каком возрасте? – спрашиваю я, перебирая в уме лица людей, с которыми общалась, и места, которые посетила. Холидей не обнаруживаю.

– Да в детстве. В первом классе. Давным-давно уже. Ты меня вообще не помнишь?

– Нет. А я… я раньше бывала в этом доме?

Холидей кивает и подбирает перевернутое плетеное кресло.

– Закурить хочешь?

– Подожди, ты сказала… – В голове вертятся сотни вопросов, но вместо них я произношу: – Я не курю.

Нужно поинтересоваться, можно ли пройти через ее дом к дороге и бежать. Но без плана и без денег далеко мне не уйти.

А еще я пока не уверена, насколько безопасно просить новую знакомую о помощи.

– Ну и правильно, – комментирует она, зажигая вторую сигарету. – Сама все хочу завязать. Родаки прикончат, если застукают. Но это я так нервишки успокаиваю – или мне так кажется. Записалась в этом полугодии на кучу продвинутых курсов и очень плохо сплю.

– Меня тоже бессонница мучает.

– Парочка полуночников, значит? Пожалуй, это неплохое основание для дружбы. – Холидей улыбается, но затем бросает взгляд через плечо и ругается, поспешно выкидывая сигарету: – Дерьмо, Джинни у забора. Мне пора. – Соседка вбегает в дом, закрывает дверь веранды и задергивает шторы.

– Подожди! – восклицаю я, но слишком поздно.

Новая знакомая уже исчезла.

Женщина стоит с другой стороны забора возле проделанного отверстия, так что видны одни ноги.

– Пайпер! – окликает она. – Ты там?

Я протискиваюсь обратно через дыру.

– Пайпер? – недоверчиво выдыхает Джинни и тут же набрасывается: – Что ты забыла у соседей во дворе, да еще посреди ночи? – Раньше она никогда еще не повышала голос. – О чем ты только думала? Ты напугала меня до полусмерти!

Вот так обвинение! Да от кого!

– Я была неподалеку, – на пробу отвечаю я.

– Ну, знаешь! – не переставая буравить меня гневным взглядом, заявляет женщина. – Я пыталась быть терпеливой, понимающей и слушать рекомендации врачей, но теперь ты подвергаешь риску свою жизнь. Что ты планировала сделать? Сбежать? И куда? – Я пожимаю плечами, радуясь, что она не упомянула Холидей. – Ответь мне, пожалуйста!

– Мне нужно было побыть одной.

На шее Джинни пульсируют вздувшиеся вены. Маска добродушия соскальзывает с ее лица. Ярость ее старит, четче обрисовывает морщины и линии на лбу и в уголках губ.

Мимо нас проносится порыв холодного ветра, и женщина плотнее запахивает на себе халат.

– Иди в дом. Сейчас же.