Дочь понтифика

Венецианский дож. Правда твоя, но Венеция – не девка гулящая. Если хочешь быть с ней вместе, изволь заключить законный брак на глазах у всех!

Эпизод «Свадебное пиршество». Дож (Светлейшая Республика), Юлий II (Папская область), Жанна д’Арк (Франция). Наполненные доверху тарелки: жареная дичь, рыба, сыры, фрукты, овощи. Участники застолья вырывают друг у друга из рук и даже изо рта лакомые куски. Дож стремительно толстеет, но понтифик – еще быстрей, да так, что лопается: мелкие ошметки летят во все стороны. И тут же откуда-то сверху спускается другой папа, тоже весьма внушительных размеров. Сцена целиком заполнена тремя неестественно огромными персонажами, которые толкаются разросшимися животами. Наконец, выбившись из сил, все падают и с громким, но при этом мелодичным храпом засыпают.

Представление представлением, но и в реальной жизни происходит такое, что сравнимо с сюжетом сценического нонсенса.

Альфонсо д’Эсте – гонфалоньер. Целиком поглощенный военными делами, он не может вникать в ежедневные проблемы Феррары и поручает управление герцогством единственному человеку, в котором полностью уверен, – собственной жене. Лукреция отныне регентша. Наступил ее звездный час.

Франческо Гонзага, претендующий на высокий пост в папской армии, претерпевает незадолго до упомянутой выше битвы при Аньяделло тяжелый приступ застарелой своей болезни: пошатывание во время ходьбы, потеря равновесия и координации движений, жар и частичный паралич – не очень-то раскомандуешься. Вскоре ситуация становится известна всем и каждому, над маркизом смеются военачальники и простые солдаты, менестрели по всей стране сочиняют язвительные песенки.

Но это еще полбеды. Обострение примерно через два месяца проходит, Франческо вновь на коне. Однажды во главе небольшого отряда он производит передислокацию, однако по причине густого тумана оказывается в расположении превосходящих сил противника и попадает в плен.

Маркиза перевозят в Венецию и заключают в тюрьму. Сначала он думает, что смертный приговор обеспечен, и болезнь на нервной почве опять обостряется, но вскоре становится ясно: родовитого узника содержат как заложника для последующего выгодного обмена. Сжав зубы, Гонзага ждет.

Тем временем Изабелла и Лукреция не бездействуют: и та и другая шлют послания правительству Светлейшей Республики с просьбой о скорейшем освобождении Франческо. Герцогиня к тому же побуждает мужа, который как-никак главнокомандующий, прозондировать почву на самом верху.

Желая поддержать Изабеллу в одинокой печали, Лукреция отправляется в Мантую. Прибыв водным путем, еще с причала она видит маркизу, стоящую у ворот замка.

Та, переваливаясь под тяжестью собственного веса, спешит, как может, навстречу герцогине и, обняв ее, одышливо произносит:

– Спасибо, что навестила. Мне так нужны друзья! Ты оказалось единственной из всех…

Завтрак подан на первом этаже замка.

– Что скажешь нового? – спрашивает Изабелла.

– Тебе не трудно как-нибудь выпроводить прислугу? – шепчет в ответ Лукреция.

– Конечно. А что случилось?

– Сначала выпроводи.

Маркиза велит оставить их наедине и повторяет:

– Что случилось?

– Новости недурные, но не для чужих ушей. Нас никто не может подслушать под дверью?

– Будь спокойна, челядь хорошо вышколена.

– Отлично. Ты знаешь, что я просила Альфонсо обратиться к понтифику?

– Конечно, и благодарна без предела. Каков же результат аудиенции, если она состоялась?

– Состоялась, и Юлий II сказал, но под величайшим секретом, что волноваться и суетиться не стоит.

– Почему же?

– Потому что в ближайшее время изменится весь политический расклад.

– Неужели?

– Подробности никому не известны, даже Альфонсо в них не посвящен. Однако в общих чертах дан намек, что Венеция больше не станет рассматриваться как основной противник.

– Как же так? Ведь столько крови пролито, и они уже вовсю делят земли Светлейшей Республики.

– Тем не менее понтифик готовится к миру с дожем.

– Голова крýгом: вчера – смертельные враги, а завтра – ничего подобного.

– Тут политика, дорогая Изабелла. Дамы меняют кавалеров, кавалеры – дам.

– И что даст это новое распределение?

– Не знаю, но нам оно только на руку. Если дож и папа договорятся, считай, что Франческо – вольная птица.

Изабелла, забыв о тягостной тучности, бросается гостье на шею:

– Ты ангел, Лукреция!

Все утряслось. Венеция и Ватикан не просто кончили дело миром, но и заключили союз. Заключили – и заключенный Гонзага, проведя год в заточении, возвращается домой, измученный, но счастливый. Поздравления, объятия и праздничное пение.

Конфигурация Камбрейской лиги тоже претерпевает радикальные изменения. Юлий II, помирившись со Светлейшей Республикой, объявил войну Франции. Значит, Людовика XII – побоку; следовательно, старая конструкция неминуемо распадается, необходимо создавать новую. Вместо лиги Камбрейской возникает Священная, в которую входят некоторые итальянские государства, Арагон, швейцарские кантоны, немцы… Да благословит нас Бог!