Дочь реки

Гроза не знала, что было с Беляной, горевала ли она. Но слышала, что княжна вернулась в Волоцк вместе с отцом — уже почти через луну после того, как случилось то памятное сражение под стенами Белого Дола. И сейчас она волновалась перед встречей с подругой, может, не меньше, чем с собственным мужем. Ведь муж все же — как ни поверни.

Вот уж и мост через ров — бревенчатый — застучали колеса гулко после припорошенного снегом большака. Гроза откинулась на спинку скамьи, приложив руку к животу — казалось, что иногда она уже чувствует внутри слабое шевеление. Да, может, просто хотела того поскорей — вот и выдумывала себе всякое. Посад окутал непривычно бурной жизнью — после размеренной — в Кременье. Сдавил со всех сторон голосами посадских, грохотом колес по мостовой, шагов, какого-то звона, словно бы в дальней кузне, поскрипыванием, гулом. Полог едва мог удержать этот уже ставший чужим шум. Гроза все ж выглянула, отогнув кошму. Так и есть все: ровно так же, как было и кологод назад, и два, и как будет всегда. Лежал шапками снег на крышах высоких изб и башен стены. Скатывался, подтаивая, и падал на людские головы, покрытые уже по случаю холодов платками да шапками.

В детинец стража пустила без большого подозрения: как увидели Грозу — и расступились все. Как будто ждали давно. Может и ждали, коли подумать. Не могло ведь все так окончиться: чтобы в молчании и безвестности. Чтобы остался князь и с меньшицей, и без нее как будто. Убежал отрок доложить правителю о том, какие гости нынче пожаловали. А Рарог пока помог Грозе из повозки выйти.

— Все решится сегодня, Лисица, — сказал тихо, склонившись к ее плечу. — Скоро домой поедем, я уверен.

Она пожала в ответ его пальцы — с благодарностью. Вряд ли станет с ним князь говорить, ей все достанется. Но только то, что любимый рядом, уже придавало сил и уверенности.

Неожиданно встретить гостей вышел не князь и даже не старшины. Беляна выбежала на крыльцо, кутаясь в свиту, поддергивая ворот к самому подбородку. Что-то сказала вышедшей за ней Драгице, окинула взглядом двор, где уже начали собираться любопытствующие. А после Грозе махнула рукой, подзывая.

— Иди, — чуть подтолкнул Рарог. — Мы тут справимся. Не перебьют же нас, в самом-то деле.

Она медленно пошла к крыльцу, силясь по лицу княжны понять, что ждет ее в темных стенах.

— Здравствуй, Гроза, — Беляна даже улыбнулась чуть.

— И тебе поздорову, — Гроза кивнула. — Только я бы с отцом твоим говорить хотела.

— Поговоришь еще. А наперво пойдем, отогреешься после дороги. Сбитня горячего выпьем.

Они дошли до женского терема под привычным присмотром Драгицы. Но наставница заходить в горницу княжны не стала — к себе пошла: нарочно решила оставить из вдвоем. Гроза огляделась в знакомой хоромине: будто ничего тут не поменялось с тех пор, как Беляна в девичестве жила. И только одно заметила, когда скинула та свиту: что уже округлился живот. Заметнее, чем у самой Грозы, хоть и ей все сложнее становилось скрывать. Стало быть, не терял Любор времени даром: как только Беляна с ним оказалась, поспешил права свои закрепить. Да только вон чем все обернулось.

— Как ты, Беля? — Гроза присела на скамью у стола, на котором лежало рукоделия разного много.

И для дитя уже что-то шила помалу княжна. Готовилась, хоть срок еще немалый носить. До весны.

— Как я могу быть? — та передернула плечами, сбрасывая платок с головы. Две светло-русые косы упали на плечи: обрезать не заставили, хоть и могли. — Сижу, коротаю свой век. Скоро, даст Лада, стану матерью — там другие заботы пойдут.

Может, и правда станет все так.

— Отец найдет тебе хорошего мужа. Опору, — осторожно проговорила Гроза, не зная еще, чем поддержать подругу.

Кажется, и развела их жизнь в разные стороны. А вот все же осталась нить, что до сих пор связывает.

— Как семь лет пройдет — может быть, — бесцветно ответила Беляна, наливая в кружку еще исходящего паром сбитня.

И правда — горячий, согревающий. Такой знакомый — снова — приготовленный руками здешних поварих. И мгновения эти, воспоминания, кололи, словно рассыпанные под обнаженной спиной бусины. Поднимали муть со дна души. Теплую, приятную, но ненужную, обманно застилающую нынешнюю жизнь.

Гроза с Беляной посидели за тихим разговором. И нечего было особо княжне рассказать. После того, как погиб Любор, она и жить не жила толком. Все вину свою лелеяла внутри, что отчасти виновата в том, что так все закончилось. Да вот только недавно мысли смурные оставила, как начала чувствовать в себе жизнь. Как дите начало толкаться и тем о себе напоминать. О том еще, что жить ей все ж надо — ради него хотя бы. И оттого Грозе неловко было о себе рассказывать: что было у нее все хорошо, кабы не память о том, что она по-прежнему княжья меньшица. И люди даже перестали кривотолки носить от двора к двору. Коситься вскоре перестали: смирились.

Гроза то и дело поглядывала в сторону лишь на узкую щель приоткрытого оконца. Все понять хотела, что сейчас во дворе деется. Было тихо почти: голоса только едва доносились. А тут вдруг шаги прогремели за дверью — и челядинка заглянула.