Дочь священника

МИСТЕР ТОЛЛБОЙС [скандирует, мыслями в былом]: При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, вспоминая о Сионе!..[81]

ДОРОТИ: О, какой холод, какой холод!

ХРЮНДЕЛЬ: Заебался я звезды считать. Теперь баста до Рождества. Завтра же место найду в ночлежке, хоть зубами выгрызу.

ПРОНЫРА ВАТСОН: Детектив, значит? Смит из «Летучего отряда»! Скорей, ебучего подряда! Все, что они могут, – щемить старых бытовушников, за что никакой шпик не возьмется.

РЫЖИЙ: Ну, я отчаливаю за мульками. Есть у кого пара монет на ‘оду?

МИССИС МАКЭЛЛИГОТ [просыпается]: Ох, нелегка! Спина наверно треснула! Ох, Йисусе, как же в почки бьет скамейка! А мне-то снилос, шо я в теплой ночлежке, с чашкой чая и двумя бутерами у кровати. Ну, разок еще сосну, а уж завтра пойду в Ламбетску билбитеку.

БАТЯ [его голова возникает из недр пальто, точно у черепахи]: Шогришь? Деньги за воду платить! Ты давно на дороге, балбес зеленый? Деньги – за ссаную воду? Клянчи, парень, клянчи! Не плати, когда можно выклянчить, и не клянчи, когда можно свистнуть. Помяни мое слово – полвека на дороге, так-то, парень. [Скрывается в недрах пальто.]

МИСТЕР ТОЛЛБОЙС [скандирует]: Все создания Господни…

ГЛУХАРЬ [напевает]: Ты ж моя залупа…

ЧАРЛИ: А тебя, Проныра, кто прищемил?

ЖИД: Ох, Хо-о-оспади!

МИССИС БЕНДИГО: Ну-ка, ну-ка! Сдается мне, кое-кто думает, он взял в залог это паршивое место.

МИСТЕР ТОЛЛБОЙС [скандирует]: Все создания Господни, проклинайте Господа, проклинайте Его и хулите вовеки веков![82]

МИССИС МАКЭЛЛИГОТ: Я всегда говорю, энто мы, католики паршивы, завсегда огребаем по полной.

ПРОНЫРА ВАТСОН: Смити. Летучий отряд – ебучий кастрат! Дает нам план дома, все такое, а нас уже воронок караулит, полный легавых, и многих повязали. Я написал в воронке: «Детектив Смит дает наводку; передайте ему, он мудак».

ХРЮНДЕЛЬ: Э-э, шо там с нашим ссаным чаем? Давай, Жид, молодой пострел; кончай базар и действуй. Не плати ни хуя. Выклянчи у старой клюшки. Поскули. Слезу пусти.

МИСТЕР ТОЛЛБОЙС [скандирует]: Все дети человеческие, проклинайте Господа, проклинайте Его и хулите вовеки веков![83]

ЧАРЛИ: А Смит что, тоже пошел по кривой дорожке?

МИССИС БЕНДИГО: Я вот что скажу вам, девочки, скажу, что мне покоя не дает – мысль, что мой драный муженек дрыхнет под четырьмя одеялами, а я тут мерзну, на этой драной площади. Зла на него не хватает, гада паршивого!

РЫЖИЙ [напевает]: ‘ОН они идут ‘двоем… Эй, Жид, не налей из кастрюли с холодной сосиской.

ПРОНЫРА ВАТСОН: По КРИВОЙ дорожке? Да штопор рядом с ним прямой, как шило! Двурушных ублюдков в «Летучий отряд» не берут, тока там каждый продаст свою бабушку живодерам за два фунта с мелочью, а потом на ейной могиле будет чипсы хрустеть. Наводчик хуев, стукач поганый!

ЧАРЛИ: Клятое дело. ‘Кока у тя ходок?

РЫЖИЙ [напевает]: ‘ОН они ИДУТ ‘двоем… ОНА души не ЧАЕТ в нем…

ПРОНЫРА ВАТСОН: Четырнадцать. Ты меня не переплюнешь.

МИССИС УЭЙН: Так он, что же, тебя не содержит?

МИССИС БЕНДИГО: Нет, я за энтим замужем, едрить его в корень!

ЧАРЛИ: Я девять клятых раз сидел.

МИСТЕР ТОЛЛБОЙС [скандирует]: О, Анания, Азария и Мисаил[84], проклинайте Господа, проклинайте Его и хулите вовеки веков![85]

РЫЖИЙ [напевает]: ‘ОН они ИДУТ ‘двоем… ОНА души не ЧАЕТ в нем… Только Я-А-А, одинокий, ‘ОРЮЮ-У-У! [Обычным голосом] Эх, три дня щетину не скоблил. А ты, Хрюндель, давно рыло споласкивал?

МИССИС МАКЭЛЛИГОТ: Ох, нелегка! Ежли энтот малец не добудет чаю, у меня кишки как вобла высохнут.

ЧАРЛИ: Не умеете вы петь. Вы бы слышали нас с Хрюнделем ближе к Рождеству, када мы ‘олосили «Доброго короля Вацлава» перед кабаками. Ну и клятые псалмы заодно. Ребята в кабаках обрыдались с наших песен. А помнишь, Хрюндель, как мы раз ‘важды в один дом сунулись? Старая ‘люшка нас чуть живьем не сожрала.

МИСТЕР ТОЛЛБОЙС [марширует туда-сюда с воображаемым барабаном и напевает]: Все создания порочные и проклятые, и все твари от мала до велика…

[Биг-Бен бьет пол-одиннадцатого.]

ХРЮНДЕЛЬ [передразнивает куранты]: Дин-дон, дин-дон! Еще шесть с половиной долбаных часов! Очуметь!

РЫЖИЙ: Мы с Жидом стырили сегодня в «Вулворте» четыре энтих… безопасных лезва. Поскоблюсь завтра в драных фонтанах, ежли выклянчу кусок мыла.

ГЛУХАРЬ: Кахда я был стуардом в «В. П.»[86], нам фсречались на третий день пути черные индейцы, в таких большущих байдарках – катамаранах, по-ихнему, – ловили морских черепах размером с обеденный стол.

МИССИС УЭЙН: Так вы что же, бывший священник, сэр?

МИСТЕР ТОЛЛБОЙС [обращается к ней]: По чину Мелхиседека[87]. «Бывших» в нашем деле, мадам, не бывает. Священник всегда священник. Hoc est corpus hocus-pocus[88]. Пусть меня и лишили сана – круассана, как у нас говорят – и епископ сорвал с меня ошейник.

РЫЖИЙ [напевает]: ‘ОН они ИДУТ ‘двоем… Слава богу! ‘Он Жид идет. Теперь без лишних прений!

МИССИС БЕНДИГО: Заждалися, млять, уже.

ЧАРЛИ: За что ж тебя, браток, поперли? Обычная история? Хористку обрюхатил?

МИССИС МАКЭЛЛИГОТ: Тебя, малой, тока за смертью посылат. Но, давай уж, похлебаю, пока язык не выпал к чёрту изо рта.