Дочь того самого Джойса

Киттен толкнула меня локтем и беззвучно, одними губами что-то проговорила, но я не смогла разобрать что. Судя по ее смеющимся глазам, это была какая-то шутка, возможно, в адрес Стеллы.

– Это очень трудно сделать, потому что и в самом деле родители почти всегда рядом. И он джентльмен. Ирландский джентльмен.

– О, вопрос не в его… желаниях. – Киттен закатила глаза. – Я видела, как он на тебя смотрит, Лючия. Он просто ужасно стеснительный. Любой девушке это ясно. Он не хочет, чтобы его отвергли. Тебе надо как-то его подбодрить. Должно быть, ему очень страшно – ведь ты дочь гениального писателя. Я, например, жутко боюсь твоего папу.

– Мистер Джойс действительно может показаться пугающей личностью – это правда, – согласилась Стелла. – Но разве он действует на Сэма Беккета так же устрашающе, как на нас? В конце концов, он очень умен, и он мужчина.

– Беккет преклоняется перед баббо. Но ведь и все преклоняются. – Я поколебалась и добавила: – Все, кроме мамы. Она его только бранит. Да, думаю, Беккету тяжело. Как будто я дочь самого Господа Бога.

– Да! – Киттен широко распахнула глаза. – Так и есть! Представь только, как его это смущает. Бедный Сэм Беккет. Мне очень его жаль. Когда я привожу домой нового поклонника, это очень просто. Папа всего лишь скучный банкир. Но твой отец, вероятно, ожидает, что твой нареченный будет отвечать самым высоким его требованиям. Он обязан быть очень умным и очень начитанным.

– Но Сэм Беккет умный и начитанный, так что с чего бы ему об этом беспокоиться, не так ли? – В голосе Стеллы слышалась легкая насмешка, и я не совсем понимала, чего она добивается.

– Да все равно это очень страшно! Разве можно сравнивать? Не обращай внимания на Стеллу… она просто ревнует! – Киттен сжала мою руку и широко улыбнулась.

Я в шоке уставилась на Стеллу. Она вдруг порозовела и вскинула подбородок.

– Это так, Стелла? – спросила я.

– Для меня он слишком ирландец, – довольно резко ответила она. Румянец пополз дальше, по ее шее, обмотанной малиново-бирюзовым шарфом.

Киттен снова ткнула меня в бок. Я же не могла отвести глаз от Стеллы. Перед нами простирался бульвар Монпарнас: продавцы газет кричали, предлагая всем свежие вечерние выпуски, трамваи звенели, попрошайки с костылями и несчастного вида лысеющими собаками слонялись вдоль скамеек, подвыпившие гуляки переходили из одного бара в другой. Стелла шагала прямо к трамвайной остановке, как будто видела перед собой только ее, ее яркие одежды развевались на ветру. Она была похожа на яркий экзотический цветок, выращенный в оранжерее.

Я схватила Киттен за руку. В голове у меня роились десятки вопросов и обрывков мыслей. Стелла влюблена в Беккета? Она хочет, чтобы он принадлежал ей? Она пыталась… Может, они… Питает ли Беккет какие-то чувства к Стелле? Не потому ли Стелла настроена так враждебно, не потому ли она всю дорогу спорит с Киттен?

– Стелла влюблена в Беккета? – шепотом спросила я Киттен.

Стелла резко развернулась.

– Я все слышала, Лючия. Между мной и Сэмом Беккетом ничего нет. Абсолютно ничего. Я просто хотела, чтобы ты была более… Не важно! – Она сердито покачала головой.

– Это всего лишь недопонимание. – Киттен продела свою руку через руку Стеллы, и теперь мы шли все вместе, в ряд. – И все по моей вине. Кстати, Стелла, у меня на примете есть идеальный мужчина для тебя. Друг моего нового поклонника. Почему бы нам не встретиться вчетвером? Пойти в кинематограф? Или вшестером – с тобой и Сэмом, Лючия?

Но никто не успел ничего ответить. Мы уже добрались до остановки трамвая, и к нам как раз приближался трамвай Стеллы. Я посмотрела, как она забирается внутрь, как вздрагивают ее черные блестящие кудри, выбившиеся из-под малиновой шляпки. И мысленно вычеркнула ее из списка приглашенных на мою свадьбу. Да, подумала я, пора сделать так, как советует Киттен.

Я торопилась на Робьяк-сквер, думая о своей будущей свадьбе и строя разные планы. Войдя в квартиру, я сразу поняла, что что-то случилось. Мамин голос я услышала еще из прихожей. Она кругами расхаживала по гостиной, и лицо у нее было темное, совсем больное. Баббо лежал на кушетке с закрытыми глазами и побелевшими губами.

– Она слишком старая! У нее есть муж и ребенок! Почему она не оставит Джорджо в покое? – почти с ненавистью воскликнула мама.

– Процедура развода уже завершена. И это самое главное. – У баббо был разбитый голос, а под глазами наклеены красные пластыри.

– Что произошло? – Я присела на кушетку рядом с ним и взяла его руку с кольцом в свою.

Он слабо улыбнулся и объяснил, что Джорджо и миссис Флейшман заходили на чай и объявили о своей помолвке.

– Вот что означали те две монахини и крыса, перебежавшая мне дорогу, – простонал он. – Твоя мать просто обезумела от горя.

– Джорджо помолвлен с разведенкой! Ей должно быть стыдно! Не то что я хочу, чтобы он совсем не женился, – что-то похожее на раскаяние прозвучало в ее словах, – но почему он не может жениться на девушке, которой столько лет, как ему? На девушке без чужого ребенка и мужа на хвосте?