Дочь того самого Джойса

А потом, переплетя пальцы, мы поговорим о том, где будем жить. Стоит ли нам подыскать маленькую квартирку неподалеку от мамы и баббо или переехать на окраину Парижа, чтобы у нас был свой сад с сотнями желтых нарциссов и собака? Я опишу ему пышные подушки и драпировки, которые уже давно себе нарисовала, узнаю, что он любит есть на завтрак и какой кофе предпочитает.

Выйдя из ресторана, мы, рука в руке, побредем сквозь Люксембургский сад. Длинные полосы бледного дрожащего лунного света будут освещать дорожки, а нежный весенний ветерок, напоенный ароматами тюльпанов, охладит наши пылающие щеки. Мы остановимся под старым каштаном, что возле фонтана, и сольемся в поцелуе. Это будет дикий, необузданный поцелуй, полный страсти, и мы оторвемся друг от друга, тяжело дыша и изнывая от желания. Он станет умолять меня заняться любовью прямо здесь, у каштана, прижимаясь к старому, с жесткой, потрескавшейся корой стволу. И признается, как часто воображал себе этот момент и мечтал о нем, а я признаюсь в ответ, что много месяцев думала только о нем. И его руки проникнут мне под платье, а мои пальцы окажутся у него под рубашкой, затем в брюках…

Я настолько погрузилась в свои мечты, что даже не услышала, что ко мне стучится мама. Повернулась ручка двери, и она предстала передо мной.

– Лючия, уже больше десяти. Ты опоздаешь на свой урок танцев как пить дать.

Киттен, с которой я все обсудила, согласилась, что я выбрала идеальный ресторан. Но добавила, что мне нужен новый наряд и новая косметика. И я купила бледно-зеленое платье и новую губную помаду землянично-красного оттенка, а еще новые тени для глаз, подходящие к цвету платья, мятно-зеленые. Зеленый выгодно подчеркивал мою фарфоровую кожу и темные волосы. И конечно, зеленый являлся цветом Ирландии. Я записалась на завивку волос и подобрала к платью ожерелье из нефритовых бусин. К тому времени, как родители уехали в Цюрих, я была полностью готова. Джорджо согласился перебраться на Робьяк-сквер на время их отсутствия, но его никогда не было дома, так что насчет него я не волновалась. Я позвонила Беккету по телефону и пригласила его на ужин в восемь часов. В трубке возникла пауза, как будто внезапно прервалась связь, а затем он сказал:

– Да, с большим удовольствием, Лючия.

Когда я шла к ресторану, мое сердце билось и трепетало, как бабочка в сачке. Я осознала, что с момента нашего знакомства не прошло и дня, чтобы я не думала о нем, не представляла себе, как его руки обвиваются вокруг меня и наши губы сливаются. И тем не менее теперь, когда до подтверждения всех моих мечтаний и планов оставалось всего ничего, меня переполняло беспокойство. Мои ладони стали холодными и влажными, грудь стеснилась, а в горле запершило. Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и начала бесконечно повторять про себя магические слова «миссис Сэмюэль Беккет».

В ресторане меня проводили к столику на двоих – в углу. Я села так, чтобы Беккет увидел меня сразу, как войдет. И я его тоже. Угрюмый официант, к моему величайшему облегчению, понятия не имел, кто я такая. Он зажег свечу на столе и принес мне меню. Какое это счастье – находиться где-то инкогнито, подумала я. После публикации «Улисса» баббо сделался так знаменит, что нас узнавали везде, куда бы мы ни направлялись, разевали рот, показывали пальцами. Но теперь я была одна, в ресторане, никто меня не знал, и по моей спине пробежала дрожь возбуждения.

Ожидая Беккета, я мысленно повторила разговор, который предстоял нам за ужином. Вернее, его начало. Я решила не упоминать ни Сэнди, ни Стеллу, но вместо этого рассказать о миссис Флейшман и Джорджо и их свадебных планах, чтобы подготовить сцену. Беккет любит говорить о книгах, и я заговорю о «Любовнике леди Чаттерлей» – опять же чтобы подготовить сцену. Как обычно, я спрошу его, что он сейчас читает и что пишет и кто его любимые студенты. Но задерживаться на этих темах надолго я не стану. Потом мы поговорим о наших любимых местах в Париже, любимых оттенках, любимых художниках, любимых цветах. И конечно, об Ирландии. Мне всегда хотелось услышать все о его матери и об их саде. И то, что вскоре я должна буду с ней встретиться, придаст нашей беседе пикантности. Мне нужно удостовериться, что она с радостью примет меня в семью Беккет. Мне не хотелось бы, чтобы ко мне относились так, как мама к миссис Флейшман, хотя в данном случае виновата была сама миссис Флейшман и ее наглое похищение Джорджо. У нас с Беккетом все совершенно по-другому. Мы одного возраста, мы оба ирландцы, и мы влюблены друг в друга.