Дочь торговца шелком

Когда они добрались до переулков, практически пустынных, за исключением несколько темных силуэтов, Николь вновь забеспокоилась. Вряд ли Чан собирался причинить ей вред, но темнота могла скрыть любые злодеяния. Николь остановилась, испуганная нарастающей темнотой.

– Я передумала, – как можно хладнокровнее сказала она.

– Уже слишком поздно. – Чан взял ее за локоть.

Позади кто-то шел, и Николь обернулась, но это оказался старик-вьетнамец, который семенил неровной походкой, а потом куда-то свернул.

– Почему здесь никого нет?

Чан ничего не ответил.

– Я спросила…

– Да, я слышал, – перебил парень.

Николь осмотрелась по сторонам.

– Просто иди со мной рядом.

– Я хочу домой.

– Еще не время.

– Я хочу уйти сейчас же! – Николь попыталась вырваться.

– Я не обижу тебя. – Чан остановился и взглянул на Николь.

У нее одеревенела шея, когда Николь осознала, как опасен для нее, девушки из французской семьи, мужчина с подобными политическим взглядами. В некоторых районах старого квартала, очагах беспорядков во Вьетнаме, скрывались мятежники. С чего она взяла, что ему можно доверять?

– Я не обижу тебя, – повторил Чан, и на этот раз ее чуть успокоили теплые нотки в его голосе. – Не бойся. Ты вернешься домой в целости и сохранности. Всему свое время.

Они прошли островок света из окна второго этажа. Николь взглянула на парня. Внутри боролись противоречивые чувства – любопытство и волнение, но вот Чан широко улыбнулся, и Николь, увидев искренность в его глазах, успокоилась.

– Николь, ты можешь быть во мне уверена.

– Как тебя на самом деле зовут?

– Ты уже знаешь, что имя моей семьи Чан. Пока этого достаточно.

Николь все больше проникалась интригующей ночной прогулкой в незнакомой части города. Когда они свернули на узкую улочку, раздались голоса. В каждом окне светились красные и желтые фонарики. Николь чихнула от приторного аромата, который пронизывал воздух.

– Опиум, – сказал Чан.

Николь нахмурилась.

– Как видишь, под лоском французского высшего света Ханоя прячется второе дно.

– Я слышала об этом.

– Французы поддерживают государственную монополию торговли опиумом.

Они прошли мимо вьетнамцев, которые стояли на улице, посматривая на откровенно одетых вьетнамских девушек: те облепили французских офицеров в белой форме. Николь отошла в тень, чтобы французы не узнали ее, но довольно быстро компания покинула улицу и зашла в здание.

– Они идут танцевать?

– Не совсем. – Чан скорчил мину.

– Ты же не ведешь меня танцевать, правда?

– Я не танцую.

– Не верю. – Николь посмотрела на его серьезное лицо. – Ты хоть как-то веселишься?

Чан ничего не сказал, но ей показалось, что он слегка улыбнулся.

Улица выводила на другую, с еще более подозрительными барами и одурманивающими ароматами опиума.

– Идем, – сказал парень, остановившись на пороге одного заведения.

Николь замешкалась, вспомнив все кошмарные истории отца о похищенных девушках. Она считала их вымыслом, способом контролировать ее, но теперь не была так уверена.

Когда они ступили внутрь, Чан повел Николь по узкой лестнице и коридору вглубь здания. Там он толкнул тяжелую дверь. Николь ахнула, вдохнув головокружительный аромат. Комнату заполняла синеватая дымка, фоном играла тихая музыка.

– Это fumerie, – сказал Чан.

Сперва Николь ничего не видела в полутемном помещении, но стоило глазам привыкнуть, и она заметила озерца рассеянного света, исходящие от масляных ламп наверху. Клиенты, в основном вьетнамцы, лежали на решетчатых деревянных кушетках, покрытых циновками, с кожаным валиком под головой. Их тусклый оцепенелый взгляд говорил о многом. Молодая босоногая вьетнамка сидела возле одного из этих людей. Все атрибуты лежали рядом: длинные черные опиумные трубки, бамбуковый горшочек, игла с серебряным наконечником. Девушка подняла иглу и покрутила ею, поднося смолу к огню масляной лампы.

Чан кивнул другой женщине, которая, очевидно, здесь всем заправляла, и она указала на арочный проем. Понимая, в каком уязвимом положении находится, Николь вцепилась в руку своего спутника.

– Мы можем уйти?

– Это только часть того, что я хотел показать.

Николь пошла за парнем, нервничая все больше.

За пределами арки протянулся широкий коридор, покрытый рубиново-красным ковролином. Тяжелые парчовые занавески отгораживали просторные кабинки по обе стороны. В воздухе висел синтетический запах, словно бы пропитавший и стены. Николь зажала нос ладонью и осмотрелась по сторонам. Одна из занавесок была чуть приоткрыта. Николь отвела взгляд, боясь увидеть лишнее. Здесь не просто отсутствовал яркий свет, но, казалось, сама тьма и ужас поселились в этом месте.

– Прошу, – прошептала Николь, попятившись. – Хватит.

– Не трусь.

Она покачала головой.

– Это ненадолго.