Дочь торговца шелком

Николь выпалила эти слова, не подумав, и теперь смущенно смотрела в ярко-синие глаза Марка. Щеки у нее так и пылали. Они оба молчали, замерев друг перед другом. Что-то мелькнуло во взгляде Марка. Словно он пытался вложить в него все чувства, что-то сказать. К горлу подступил ком. Как же она хотела притронуться к нему!

– Хочешь чего-нибудь выпить? – наконец спросил Марк.

Николь не ответила, и тишина стала еще более неловкой.

– Итак?

Он протянул руку, но Николь оставила ее без внимания.

Марк все так же пытливо смотрел на нее, ожидая ответа. Она выдавила улыбку, и он принял это за согласие.

Они шли так близко друг к другу, что иногда сталкивались. Засунув руки в карманы брюк, Марк пинком отправил пустую пачку сигарет в канаву. Николь вдруг захотелось прильнуть к нему, но между ними возникла пропасть.

– Разве не чудесно сейчас в Ханое? – спросил Марк. – Я думал, что жара никогда не закончится.

– Не обольщайся. Это далеко не конец.

Они дошли до бара с уличной террасой.

– Здесь подойдет?

Николь кивнула, и Марк выдвинул для нее стул.

– Мне белое вино, – сказала она.

Марк зашел в бар и появился через несколько минут с бокалом вина и пивом для себя, потом закурил сигарету и выдохнул дым.

– Я бы очень хотел увидеть выступление. Может, позвать и твоего отца с Сильвией?

– Зачем? – Николь покосилась на Марка.

– Разве ты не хочешь, чтобы они узнали о твоем таланте?

Николь пожала плечами. Ей хотелось общаться с Марком, как раньше, но увиденное навсегда изменило их отношения. Что бы он ни сказал, прошлого не исправишь. Между ними повисла неловкость. Увидев его напряженность, Николь задумалась, была ли его прежняя раскованность искренней. Она перестала понимать Марка, да и сама вела себя неестественно, словно играла роль.

– Николь, что случилось? Между нами?

Неужели он все-таки спросил это? Марк пристально смотрел на нее. Николь заметила пульсирующую жилку на его виске, ясный и открытый взгляд.

– Ты встречаешься с Сильвией, – сдавленно произнесла она.

– Время от времени, – нахмурился Марк. – Возможно, она не рассказывала, что мы встречались, когда она жила в Штатах?

– А может, ты мне этого не рассказывал.

– Всего пару раз, ничего серьезного. Потом, когда она заболела, я ей помогал.

– Заболела? Сильвия? Она ничего не говорила.

– Это было давно. Теперь нас с твоей сестрой связывает лишь торговля шелком.

– Не только.

Николь понизила голос, собираясь сказать об увиденном поцелуе, но передумала. Между ними словно выросла стена. Нет, не стоит ничего говорить и выставлять себя наивной дурочкой.

Марк нахмурился и, взяв ее ладонь, провел пальцем по линиям. Выглядел он ужасно несчастным. Николь отчаянно хотелось обхватить его лицо руками и прогнать грусть поцелуями. От прикосновения Марка по телу пробежала дрожь, но Николь убрала руку.

– Я знаю о твоей работе по финансированию третьей армии.

– Сестра тебе рассказала?

Николь кивнула и одним глотком допила вино.

– Значит, ты работаешь в секретной службе?

Марк ничего не ответил, но между его бровей пролегли две глубокие морщинки. От прошедшей мимо женщины донесся восхитительный аромат роз. Запах напомнил Николь о бале, и в душе не осталось ничего, кроме боли. Она словно приросла к стулу, а в следующее мгновение поняла, что больше не может терпеть эту пытку – находиться в такой близости от Марка. Николь через силу поднялась на ноги.

– Что ж, мне пора. Была рада повидаться, Марк, – сказала Николь и ушла совершенно расстроенная.

Зайдя за угол, она прислонилась к стене и постаралась отдышаться. Закрыла глаза, ругая тебя за излишнюю эмоциональность. Но почему он намекнул, что не встречается с Сильвией? Агент из Бюро, наверное, хорошо обучен и может кого угодно обвести вокруг пальца. Николь не знала, чему верить. Она вспомнила их с сестрой детство, и слезы сами навернулись на глаза. Они с Сильвией были в саду. Сестра показывала подруге новые фотографии в семейном альбоме, а Николь качалась на качелях и распевала песенки.

Стояла тишина, прерываемая гудением насекомых над цветками кустарника и зрелыми персиками. На противоположном берегу Ароматной реки вьетнамские дети запускали воздушных змеев, над дымкой парили их бумажные драконы и разрисованные рыбки. Стоял январь, сухой и мягкий, а в доме Дюваль пекли торт. Лиза суетилась на кухне, и девочки были предоставлены самим себе. В небе пронеслась огромная ворона, потом приземлилась рядом с качелями и задела крыльями колено Николь. Девочка отмахнулась от вороны, и та с криком «кар-кар-кар» улетела на самую высокую ветвь смоковницы. Вместе со второй лоснящейся на солнце птицей они взирали на всех свысока, словно стражники. День был близок к идеальному.

– Ты сама выглядишь чудесно, но ты видела Николь? – сказала подруга Сильвии, с громким смехом указав на страницу в альбоме. – Это просто ужас.

Сильвия тоже засмеялась и повернулась к Николь:

– Николь, на фотографии ты не слишком получилась.