Дочь торговца шелком

Чан поклонился, широко взмахнув правой рукой, и Николь не сдержала улыбки. Выглядел он иначе. На самом деле он каждый раз казался другим. Сегодня Чан больше походил на студента.

Парень протянул руку, помогая Иветте спуститься с табурета.

– Как насчет мороженого?

Глаза Иветты засияли, и она посмотрела на Николь.

Та кивнула, и Чан направился к выходу из магазина вместе с девочкой.

– Нет, оставь ребенка и принеси мороженое сюда.

– Значит, ты мне все-таки не доверяешь? – Он хмуро посмотрел на нее.

– А должна?

Чан пожал плечами и выпустил ручку Иветты из своей ладони. Когда он вышел из магазина, Николь вновь заметила у него фиолетовое родимое пятно. Без платка на шее его было видно почти целиком. Николь сомневалась, что он вернется с мороженым, но он вернулся. Они втроем сели на ступеньках, а потом к ним присоединилась У Лан. Николь поедала сорбет с манго и маракуйей, а другие наслаждались шоколадным и кофейным мороженым. После они все вместе спели несколько вьетнамских песенок. Чан тоже подхватил, и даже Иветта что-то мурлыкала в ритм. Он так дружелюбно вел себя с девочкой, что, несмотря на его экстремистские взгляды, Николь прониклась к нему симпатией.

Через некоторое время У Лан вернулась к себе, а Иветта вышла во двор, чтобы погулять с Трофеем.

Чан повернулся к Николь:

– Ты подумала?

– Насчет чего?

– Чтобы помогать нам.

– Думаешь, можешь подкупить меня мороженым?

– Нет, малышка, – засмеялся Чан, – но ты ведь понимаешь, что живешь среди ложной безопасности? Силы сопротивления растут, на нашей стороне крестьяне.

– Я думала, это вы крестьяне!

– Так и есть, но мне повезло. Дядя оплатил мое обучение, чтобы я пользовался своими мозгами.

– А твоего брата убили из-за того, что он виновен в смерти того французского чиновника? Или из-за контрабанды?

– Нет никаких доказательств того, что он убил человека, а контрабандистом он точно не был. Как я уже сказал, мы считаем его смерть актом возмездия. Для шоу, если тебе так больше нравится.

– Откуда о нем узнали?

– На обеих сторонах есть шпионы. Нам тоже приходится собирать данные о военных операциях французов, как и о вмешательстве Америки.

Николь поморщилась:

– Ты, должно быть, сошел с ума, если решил, что я стану вам помогать.

– У тебя есть друг-американец.

– Скорее был. Он всего лишь торговец шелком и ничего не знает.

– Ты в это веришь?

Николь отвела взгляд.

– Как я уже сказала, он мне больше не друг. Да я бы и не стала шпионить для вас.

– Bá t cá hai tay. Нельзя бегать с зайцами и охотиться с собаками. Придет день, когда ты будешь вынуждена выбирать, кто ты на самом деле – француженка или вьетнамка.

Николь сощурилась, разглядывая его лицо.

– Ты слишком самоуверен, во мне течет разная кровь.

– Скоро ты все поймешь. Ты видела, в каких условиях живут рабочие? Антисанитария, нищета… Разве тебя это не злит?

Чан больше ничего не сказал, но было несложно представить, о чем он думает.

– Когда-нибудь твои глаза распахнутся еще шире, – пообещал он.

После его ухода Николь поднялась на второй этаж и достала маленький кошелек с вышивкой, который нашла здесь в первый рабочий день. Она прижала его к груди, ожидая возвращения Иветты. Прикосновение к кошельку всегда успокаивало Николь, в каком бы подавленном состоянии она ни находилась. Чан своими словами растревожил ее. Перед глазами возник образ парня – зачесанные назад черные волосы, пробивающиеся усы. Было в нем нечто необузданное и стихийное. Он казался Николь даже симпатичным, с полными губами, горящими темными глазами и пламенными юношескими идеалами. Но по-настоящему ее воодушевляла та страсть, с которой он отдавался делу, пусть оно и не сулило успеха.

Глава 16

Когда Сильвия явилась за шелком, Николь складывала отрезы ткани в небольшие квадраты. Дверь была распахнута, чтобы впустить в магазин немного свежего воздуха.

– У меня выдался перерыв между встречами, так что я ненадолго, – сказала Сильвия, как всегда элегантная в белом платье простого кроя, в шляпке с перьями, туфлях из серой кожи крокодила и перчатках до запястья. Она стянула одну и провела пальцем по столешнице.

– У тебя здесь порядок.

– Чтобы отрезать шелк, нужна чистота.

– Конечно.

Рядом с сестрой Николь выглядела серой мышкой. Особенно в своей старой вьетнамской рабочей одежде.

– Что-то еще? – спросила Николь, не отрываясь от дела.

Сильвия нервничала, но держалась со свойственным ей спокойствием.

– Мне нужно взглянуть на цифры, чтобы увидеть всю картину целиком, но вижу, что в магазине все неплохо. Ты очень постаралась.

Николь замерла с тканью в руках и посмотрела на сестру:

– Спасибо.

– Похоже, тебе это важно.

– Магазин для меня все.

– Я не думала, что ты так серьезно отнесешься к делу.

Они заговорили о главном семейном магазине на рю-Поль-Берт и о том, как сократились доходы. Сильвия сказала, что строила большие планы, которые собиралась воплотить в жизнь, как только закончатся трудности. В том, что черная полоса пройдет, она не сомневалась.

– Послушай, мне бы хотелось начать все с чистого листа, – сказала Сильвия.

– С какого момента?

– Полагаю, с самого детства.