Дочь торговца шелком

Сильвия ушла, чтобы раздобыть им пропуск из Ханоя, а Николь направилась в «Серкль спортиф», спортивный и общественный клуб, который всегда являлся центром притяжения здешнего французского колониального общества. Возле бассейна часто собирались военные, и лучше места, чтобы узнать новости, было не найти. Она прошла внутрь, везя в коляске ребенка. Жара грозила перерасти в настоящий ханойский зной. Николь встревоженно посмотрела в небо. В любой момент мог хлынуть дождь. На севере виднелись черные тучи, но вряд ли они доберутся до города. Но было кое-что похуже облаков – заметно увеличилось количество самолетов над головой.

Николь попросила служащего присмотреть за ребенком и немного поплавала. Потом полежала на солнце, чтобы высохнуть. Офицеры плескались так, словно не о чем было волноваться. Когда они выбрались из воды, один военный, сощурившись, взглянул на нее и предложил сигарету.

– Спасибо, но я не курю.

– Это ваш ребенок? Или вы просто няня?

– Мой.

– У вас нет обручального кольца.

– Нет, – сказала Николь, словно защищаясь.

– Пойдемте со мной и что-нибудь выпьем, – с энтузиазмом предложил офицер. – Можете взять с собой ребенка.

Николь посмотрела на мужчину: из тех, которые считают, что делают тебе одолжение.

– Спасибо, но нет.

– Не возражаете, если я присяду к вам?

Она пожала плечами:

– Через несколько минут я ухожу.

– Боже, как я устал! – Он пододвинул стул и плюхнулся рядом с Николь.

Николь окинула его взглядом:

– Как обстоят дела в Дьенбьенфу?

Он сделал затяжку и медленно выдохнул дым:

– Я вернулся с лечения. В рану попала инфекция.

– И каково там?

– В стане врага тысячи крестьян, которые несут продовольствие и проводят технику сквозь непроходимые горные гряды. Дела складываются не в нашу пользу. Все это вопрос нескольких дней.

– Мы проигрываем?

Офицер тяжело вздохнул и коснулся ее руки. Николь вздрогнула.

– Бог ты мой, девочка! – Он тронул безымянный палец на ее руке. – Неужели ты так нервничаешь? Я могу обеспечить тебе рейс в Сайгон.

– Лучше я заплачу.

– Серьезно? – Он засмеялся.

Она кивнула:

– Мне нужно два билета.

– Я уважаю твою гордость, но цена высока. – Он назвал ей сумму, потом написал имя на клочке бумаги. – Если решишь, что это действительно нужно, зайди с деньгами завтра рано утром в «Метрополь». Я достану билеты на дневной рейс.

– Спасибо.

Вести о поражении Франции огорошили ее, пусть она и ожидала подобного. Николь верила, что вьетнамцы могли руководить страной сами, но предпочла бы более изящный уход французов с мирной передачей власти, как вышло с британцами в Индии. Она знала, что во время разделения все шло не слишком гладко и многие винили британцев, но почему сражения здесь так затянулись? Столько насилия и убийств в этой войне! Или же все они такие? Когда стирались цивилизационные границы, все способы были хороши, даже самые жестокие.

Николь размышляла, легко ли ей будет покинуть страну, которую она любила. Она вспоминала побег из лагеря – как в одиночку обходила крохотные деревушки на севере, как пересекала узкие мостики через горные ручьи, добывала себе пищу и искала укрытие в покинутых селениях. Почти все это время ее трясло от страха, но она увидела настоящие красоты севера, какие и представить себе не могла, и сотни деревьев множества оттенков зелени.

Ее любимым в мире местом до сих пор оставался Хюэ. Николь хотелось поделиться теми светлыми днями, которые она провела возле реки, с дочерью. Конечно, за исключением одного. Девушка вспомнила, как любовалась водой и небом, ярко-лиловым по вечерам, и улыбнулась при мысли о монахах в робах, которые распевали молитвы в своем восьмиугольном храме с видом на Ароматную реку. Они ее никогда не замечали или же просто не показывали виду.

– Что ж, мне пора идти. – Сидевший рядом с ней офицер поднялся. – Был рад встрече.

Николь тоже собралась уходить. Прогуливаясь с коляской вокруг озера, вдыхая аромат воды и цветов, она окинула взглядом широкие французские проспекты и обрамленные деревьями бульвары. Николь охватила тоска, ведь она так сильно полюбила этот спокойный город. Она направилась в банк, где узнала, что Сильвия уже закрыла счет магазина.

Подошло время кормления, Селеста очнулась ото сна и захныкала. Николь приложила руку ко лбу малышки. Дочка показалась ей слишком горячей. Когда они дошли до дома, на небе почернели облака. Гроза поставила на уши сотни городских дворняг. Их вой еще долго не затихал, даже когда буря улеглась. В доме царила тишина. Николь убрала сломанную доску пола, взяла деньги, паспорт, свидетельство о рождении Селесты и положила в кошелек вместе с деньгами от продажи семейного имущества. Потом добавила к собранным вещам подгузники и кое-что из одежды Селесты, уложив все в дорожную сумку, и вышла в прихожую дожидаться Сильвию.

К счастью, шторм прошел очень быстро. Во время вечернего чая она переодела Селесту – от еды малышка отказалась – и выкатила коляску через зимний сад в укромное местечко под старой яблоней, надеясь, что свежий воздух пойдет дочке на пользу. Из-за туч выглянуло солнце.