Дочь Туллы

Её темные глаза, так сильно похожие на глаза её матери, чуть сдвинули направление взгляда вниз и зафиксировались на трех маленьких бледных грибах, проросших из земли рядом со стеной. Синни знала, что это за грибы, отлично знала. Смерть будет небыстрой и весьма неприятной, но зато гарантированной. Глаза девочки увлажнились. Ей до мучительного раздирающего душу крика стало жаль всей своей коротенькой жалкой жизни, в которой, как ей сейчас казалось, не было почти ничего и которую удалой могучий норманн раздавил как давят ногой насекомое, мимоходом, равнодушно, не замечая. И ещё ей было очень страшно и тоскливо от того что Великий Тулла станет презирать её за то что она сделает. И её мертвый брат, и мертвый отец, если она встретит их <там>, как холодно и брезгливо они посмотрят на свою сестру и дочь, которая не смогла продолжить сражаться, отказалась продолжать. И даже мать. Слезы покатились из её глаз. Если там в сумрачном, холодном, туманном мире, куда уходят такие как она, ей вдруг каким-то образом придется столкнутся с умершей матерью, то с каким же презрением она посмотрит на свою дочь, а может и вообще не посмотрит и пройдет мимо. И горькая обида сжала сердце девочки, ведь это так несправедливо, они все оставили её, все ушли, гордые и сильные, сражаясь, как и полагается, до последнего мгновения жизни, ушли бросив свою дочь и сестру на растерзание и унижения. Ну разве могла она, одиннадцатилетняя девчонка, сражаться на равных с этими громадными бородатыми злобными норманнами. Что она могла противопоставить им? Это несправедливо. И чтобы её не ожидало за порогом смерти этот никак не может быть хуже чем то, что с ней происходит здесь.

Синни закрыла глаза. Она не хотела думать ни о чем, хотела чтобы мысли замерли, ушли во тьму, оставили её в покое и позволили ей остаться в немой глухой пустоте. Оставленная и покинутая всеми, она хотела, чтобы и она сама покинула себя.

Так она лежала ещё какое-то время, но затем приподнялась со своей убогой лежанки, пододвинулась вперед и протянув левую руку сорвала все три бледных мягких гриба. Чуть помедлила, словно ещё сомневаясь, но затем засунула их в рот и принялась жевать. С трудом заставив себя проглотить омерзительную горькую массу, она улеглась в прежнее положение. Ей подумалось о том что странный южный бог Фрэя Сильвуса непременно простил бы её за то что она сделала. Он бы всё понял. Но Тулла никогда. Никогда.

19

Далира, не давая норманну приблизиться, в длинном выпаде ударила копьём, целя остриём в шею врага. Удар был очень опасным. Именно такой достал Дарреса и по сути лишил его сил. Но Хальфар отклонился назад и наконечник прошел мимо. Хальфар усмехнулся, словно бы с одобрением, словно ему нравилось, как всё начинается.

Далира тут же отступила назад, не подпуская врага к себе и оставляя себе возможность действовать копьём. И ударила снова, теперь ещё быстрее. Мужчина снова уклонился. Девушка переместилась на шаг в сторону и ударила опять, очень быстро и прицельно. Лезвие наконечника прошло рядом с левым виском норманна. Он чуть качнул головой, будто отгоняя муху и попытался пройти вперёд, желая сблизиться с противником. Но Далира, умело маневрируя, то отступая, то стремительно уходя в бок, не допускала сближения и снова и снова атаковала. Наконечник копья вздрагивал, вибрировал и иногда казалось, что пел, сверкая на утреннем Солнце и радуясь битве. Далира била не только прямо, но и рассекая пространство справа налево, ловко поворачивая оружие по дуге, тем самым значительно усложняя врагу попытки уклониться. И в какой-то момент, дёрнув копьё на себя, мастерским обратным ходом она всё-таки задела норманна. Железный наконечник разрезал ему левую щеку. По рядам зрителей прошелестел одобрительный гул, воины отдавали должное мастерству молодой бриттки. Хальфар отпрыгнул назад, мотнул головой и засмеялся. "А-хаа!!", весело воскликнул он, "эта буйша и правда умеет кусаться". Далира тут же атаковала снова, но Хальфар смело шагнул прямо на удар и с невероятным хладнокровием, ибо речь шла о долях секунды, отвёл копье дубовым топорищем и чуть повернув своё оружие, заблокировал наконечник, поймав древко копья бородкой топора. Он попытался схватить левой рукой древко, но женщина сразу же шарахнулась прочь, выдергивая копьё из захвата.

Хальфар усмехнулся, ему почудилось что он увидел на лице женщины страх.