Дочь Туллы

Хальфар действительно начал терять самообладание, эта тощая раскрашенная девка всё больше выводила его из себя. Он понимал, что надо прекращать эти нелепые пляски и забирать у неё копьё. Она явно слишком хорошо им владеет. А он на такой дистанции ничего не может ей сделать. Тем более как опытный воин он отлично знал, что раз уж кровь полилась, то затягивать битву нельзя, с кровью уходит сила, уходит очень быстро. И хотя он верил, что его несокрушимое могучее тело способно вынести гораздо более серьезные и многочисленные раны чем пара этих жалких порезов, всё же безусловно это сражение пора заканчивать. Для его статуса было унизительным уже то что оно вообще до сих пор продолжалось. Да, конечно, по началу он просто забавлялся, наблюдая как эта глупая девка бегает вокруг него со своим таким же глупым копьём, но сейчас пора бы уже что-то сделать. А то Гёмли и остальные чего доброго подумают, что Хальфар Буян очевидно сдал, если столько времени не может справиться с какой-то жалкой буйшей. А что подумает прекрасная рыжеволосая Брунгильда Мэйнгринг? От этой мысли его бросило в жар и он, сузив глаза, начал готовиться к атаке, внимательно наблюдая за движениями молодой кельтки.

Хальфар стал собран и серьёзен. Теперь он почти не уклонялся и, опережая противника, шёл прямо на удар, отбивая копьё топором. Это было очень опасно, но Хальфар не колебался и не сомневался. Два раза он вскользь попал по копью, отбросив его в сторону, но это ничего ему не давало. Кельтка молниеносно отскакивала назад и нападала снова. При этом сила и точность её ударов ничуть не ослабевали, казалось, что усталость ей неведома. Это начало порядком раздражать гордого норманна, он не привык чтобы кто-то превосходил его в выносливости и крепости. Он становился всё сосредоточенней, это проклятое копьё уже почти пугало его, ибо возникало то тут то там и возможность того что он вот-вот упустит его, потеряет из виду, не доглядит, подпустит к себе и оно в конце концов вонзится в него представлялась ему всё реальней. Он сделал очередной заход на удар и сильно попал по древку лопастью своего топора, копьё вздрогнуло, спружинило и чуть не вылетело из рук кельтки, изогнув ей запястья. Девушка удержала оружие, но секундного замешательства оказалось достаточно чтобы Хальфар сделал резкий шаг вперед и наконец-то надежно перехватил древко копья своей стальной ладонью. Рванул к себе. Далира должна была тут же отпустить копьё, она знала это, знала, что ей не совладать с огромной силой врага. Но не отпустила, просто не смогла, ибо копьё было её единственной надеждой на спасение. Дальше всё произошло очень быстро, Далиру бросило вперёд и Хальфар тут же ударил наотмашь, заехав обухом топора ей в лицо. И хоть удар был из неудобного положения и получился не слишком мощным он буквально сокрушил рот кельтки, разбив ей челюсть, дёсны и выбив зубы. Боль была чудовищная. Словно её в лицо лягнула лошадь, мир вспыхнул багровой вспышкой и перевернулся. Дико вскрикнув она отлетела назад и упала на бок, но успела упереться рукой в землю.

Присутствующие решили, что всё кончено. Всё стало на свои места. Возбуждение и напряжение спало. Многим уже начинало казаться что у них на глазах происходит что-то невероятное, почти чудесное, но в один миг всё вернулось на круги своя. Хальфар и сам в это поверил. Он не бросился к молодой женщине, спеша её добить. Вместо этого он стоя на месте и насмешливо глядя на неё, принялся демонстративно ломать копьё. Он разломал его на три части и два куска отбросил в сторону, а третий, с наконечником, оставил в руке, глядя на него с кривой улыбкой. Ему представилось что это будет очень символично и особенно унизительно для бриттки, если он вонзит ей в брюхо её собственное оружие.

Далира, уперевшись ладонями в землю, прикрыв глаза и опустив голову, как могла выталкивала из себя кровавую массу вперемешку со слюной, зубами и частицами костей. Жуткая боль звенела и отдавалась по всему черепу, не давая прийти в себя. Она словно оглохла и ослепла, дрожа всем телом, содрогаясь, не в силах даже нормально вздохнуть, она с отчаяньем ждала последнего рокового удара. Но вдруг всё стихло. В её голове, в груди, во всём теле наступила благотворная тишина. Боль исчезла. Сердце снова билось сильно и размеренно, уши прекрасно слышали и она могла дышать. Она осторожно провела языком по дёснам и зубам, всё было цело, всё было на месте, её рот, губы, челюсти были абсолютно невредимы. Она открыла глаза и улыбнулась. Оттолкнулась от земли и вскочив на ноги, развернулась к противнику. Тот с удивлением воззрился на неё. И не только он. Стоявшие на площади люди с недоумением глядели на девушку. Выглядела она ужасно, попросту чудовищно, нижняя часть лица вся в крови, в слизи, в каких-то багрово-белых ошметках, в размазанной синей краске. Опытные воины прекрасно знали, что от такого удара обухом топора в лицо так просто не оправиться. Но тем не менее эта женщина спокойно стояла перед ними и исподлобья смотрела на своего врага.