Дочь ведьмы

Лорен прокрадывается наверх и тихонько стучит в дверь спальни Билли. Не дождавшись ответа, она входит внутрь, разглядев на постели силуэт спящего приятеля. Из его окна она видит пару машин, припаркованных на обочине дороги перед домом, и еще три пятна света в полях справа. Фонарики! Ночь ясная и тихая, кругом блестит снег. Должно быть, переполошившиеся соседи, которые ее разыскивают. Эта мысль обжигает ее, как лед.

Она торопливо спускается вниз и надевает резиновые сапоги, оставив записку для Кирсти. Она вдруг замирает на месте, вспоминая женский голос в рации. За окном темно, но в лесу повсюду люди с фонарями… Если она закричит, ее наверняка услышат. Ей нужно набраться храбрости. Затем она вспоминает, что только у нее есть ключ от ее дома, и решает, что именно там и следует начать поиски. Если отец вернулся и спит, она им сразу же напишет и успокоит.

Через темное поле она пробирается обратно к своему дому. Ей не страшно, она останавливается и вглядывается в черноту. Она всякий раз напоминает себе, что это то же самое поле, через которое она ходит днем. Позади мелькают фонарики соседей, и, прислушавшись, она различает голоса Малкольма и Анджелы:

– Анн-Мари! Анн-Мари!

Вернувшись домой, она с облегчением замечает отцовский пикап на подъездной дорожке. Он весь покрыт инеем и похож на темную ледяную глыбу.

Окрыленная, она несется в спальню отца с криком:

– Папа! Папа, где ты?

В доме все еще холодно и темно. Она слышит позади лай Джеймсона, явно оживившегося при виде своей хозяйки. Но она не обращает на него внимания и, щелкая выключателями, зажигает повсюду свет. Отцовская комната оказывается пустой, ванная – тоже. Никого. Она отдергивает клеенчатую шторку. Тоже пусто. Спустившись вниз, она достает из шкафа фонарик. Найл не сидит на диване и не стряпает на кухне. Дом пуст, но она все еще зовет отца, надеясь, что все-таки ошиблась. Без своего пикапа он не мог далеко уйти.

Осталась единственная комната, которую она еще не проверила… Та, в которую ей запрещено заходить. Лорен пробует открыть дверь и обнаруживает, что та не заперта. Может быть, она всегда была открыта? Внутри, в углу, громоздятся картонные коробки. На желтом диване, в пакете из химчистки, сложено женское платье, а у камина стоит пара женских сапог. Несколько свечей на полке… Лорен торопливо выходит и снова окликает отца. Она открывает раздвижную дверь и внимательно оглядывает сад. «Это всего лишь ночь, – твердит она себе, – темнота не причинит тебе вреда». Но сама почему-то вздрагивает…

На столбе забора сидит канюк и пристально наблюдает за ней. Потом, взмахнув крыльями, он взлетает и направляется в сторону леса.

– Папа?

Она сама не знает, зачем его зовет. Она снимает брезентовый чехол со своего горного велосипеда, включает переднюю фару и катит его по тропинке, разделяющей их сад и обширное поле. На краю поля мелькают огни.

Она катит велосипед по заснеженному полю, затем перетаскивает через невысокий забор. Начинается лес. Петля. Тропинку почти не видно в темноте, но она столько раз ходила по ней, столько раз ездила на велосипеде. У нее наверняка получится. Не успев толком испугаться, она устремляется вверх по тропе в соседний лес, подальше от огней поисковой группы. Велосипедная фара бросает вперед узкий дрожащий пучок света. Деревья обступают со всех сторон, нависают над ней. Может быть, Анн-Мари или отец направились по этой дороге и потом куда-нибудь свернули? Но зачем? Она ведь никуда не ведет, это Петля, по ней можно вернуться в то же место, но с другой стороны. На мгновение ей кажется, что издалека доносится голос Дианы, но его трудно расслышать из-за шума велосипедных шин на каменистой дороге и ее собственного дыхания. Проехав совсем немного, она добирается до их с Билли хижины. В темноте это лишь едва различимый силуэт среди деревьев. Зрелище знакомое, но сейчас немного пугающее. Она закрывает глаза и слышит хлопанье крыльев…

Она продвигается дальше по Петле. Лес сгущается, становится еще темнее. Ей кажется, что где-то здесь, на лесной тропинке, кто-то откликнется на ее крики, что здесь она получит ответ. Кажется, дорога тянется уже несколько часов. В темноте трудно ехать быстро, но она без устали крутит педали, это как-то заглушает страх.

Сколько же прошло времени? Два часа? Пять? Так или иначе, силы иссякают. Тропинка, по которой она едет, становится уже, и ее ноги задевает высокая трава. Она с опаской оглядывается по сторонам. До нее вдруг доходит, что она съехала с Петли на какую-то узкую тропу. Внезапно ее велосипед срывается со склона и стремительно несется вниз.

Фара выхватывает из темноты крупный камень на тропинке, Лорен пытается повернуть руль и с грохотом падает с велосипеда на землю. Фара гаснет. Девочка отряхивается и с трудом переводит дух. От мокрой травы становится еще холоднее. Она так устала, что не в силах даже заплакать, к тому же сильно злится на себя. Она даже не прочь сейчас уснуть. Прямо здесь, в лесу. Она никогда не думала, что рассуждает и ведет себя совсем как ребенок…