Дочь Великой Степи

В изножье кошмы стоял ткацкий станок. Ткать она толком не научилась, но прясть умела хорошо и нередко садилась за пряжу, как то положено достойной жене. А что же ей, в самом деле, днями лежать и мух считать?

Той женской работы, к которой она привыкла с детства, тут не было: не месить же ей тесто или зашивать прохудившиеся хитоны! Порядочным эллинкам это не подобает, зато, как она теперь знала, подобает ткать, таков обычай. Ну а она будет прясть. Хоть какое-то отличие…

Она вновь обратила взгляд к столику. Шкатулка с драгоценностями стояла открыто, а вот под ней в столешнице-кортибуле был устроен тайник, где лежало серебро… точнее, золото, соответствующее цене этого серебра: стоимостью примерно в половину таланта, а весом двадцатикратно меньше, полталанта серебром в столике не спрячешь.

Остаток ее доли от выкупа.

А ведь и вправду много она потратила из «приданого», как шутил Теокл. Сперва была одна шестая часть выкупа, то есть полный талант…

Муж смеялся, что совершил самую выгодную сделку жизни, купив себе прекрасную жену всего за шесть талантов. Она смеялась в ответ вместе с ним, но иногда чуяла в этих словах что-то неправильное.

Из этих денег она положила себе потратить не больше половины…

Ребенок мягко повернулся в ней, напомнил о себе. Гипсикратия погладила живот. Как бы то ни было, теперь она жена эллина и совсем скоро подарит ему сына. Который тоже будет эллином.

(Обязательно сына, не дочь. Девочкам, получается, и у эллинов не сладко…)

Еще кое-что тут хранилось тайно, но не в тайнике. Вздохнув, она открыла сундук и достала сверток плотной ткани. Бережно развернула его.

Там был меч. Единственное, что напоминало о прошлом… Железное лезвие в три пальца шириной и локоть с лишним в длину, с грубым клеймом неведомых письмен. Простая рукоять с обкладкой из роговых пластин, клинок полуторасторонней заточки, а обух у основания утолщен, чтобы меч не сломался даже под очень сильным ударом. Ножны тоже совсем простые, но вот в них-то и скрыт еще один тайник, где хранится шесть монет, которые девушка, звавшаяся Варкой, так и не успела потратить…

Она вытащила клинок из ножен до половины, посмотрела на клеймо и, вновь завернув оружие в грубое сукно, укрыла на дне сундука.

Придет день, и она вручит его сыну…

У эллинов нет обычая ее народа, когда в колыбель кладут меч со словами: «Не завещаю тебе ничего, кроме этого клинка – остальное добудешь им». Но отправляющемуся в поход именно мать вручает щит и меч, даже у эллинов…

Да уж, много наследства добыл своими клинками ее первый род, нечего сказать. Но второй род, в который она вошла не дочерью, а сестрой, – он-то какое наследство сулил?

Впрочем, для нее самой, как оказалось, богатое. Возможность войти в ее нынешний род, третий. Не дочерью, не сестрой – а женой.

Хоть и говорила она себе, что не надо вспоминать о прошлом, – но как забудешь?..

Глава 2

– Эй, отпирай! – заорала она, когда их кавалькада подъехала к стенам крепостцы.

День уже клонился к закату, и Зиндра даже опасалась, что придется заночевать в степи. Все дело было в пленнике.

На коне-то он и в самом деле держался недурно – уж не успела разузнать Зиндра, что такое Автоликии, в которых он участвовал, но конская спина была ему не в новинку. Однако, предоставив их своей судьбе, Аксиана не подарила им лишнюю лошадь, да и странно бы такого ожидать. А мысль подсадить грека на одного коня с кем-то из девушек была почти сразу отвергнута: веса в нем было как бы не те самые шесть талантов. Так что пришлось пойти на хитрость. Алана уступила Теоклу своего скакуна, самого рослого и выносливого (но не самого резвого, это важно: не то вдруг попробует пленник сдуру ускакать – и себе смерть причинит, и, выходит, зря они расстались со своей предводительницей!), а сама уселась за спину Меланиппе, почти невесомо легкой. Но, как обычно в таких случаях бывает, равняться приходилось на самую медленную лошадь. Да еще кобыла Меланиппы стала сбиваться с ноги, так что пришлось дать ей отдых, а потом вообще пересадить Алану к Зарине…

Впрочем, так или иначе, но они дома. Хотя дома у них уже и нет…

– Кого Качей принес? – рявкнули из-за ворот.

(Лонра на страже…)

– Отпирай – свои… А поздно ты нас заметила, этак войско чужое прозеваешь!

– Варка, ты? А где ардара?

– Открывай! Или так и будем лаяться через створку?

Та все же отперла не сразу. Свист, быстрый топот, скороговорка, на стене мелькнула чья-то тень, и только потом засов отодвинулся. Алана с Зарой потянули воротный створ на себя.

Теокл, державшийся позади, втянул в себя воздух. Лонра, крепкая коренастая женщина, вышла к ним полуголая, держа в левой руке акинак. На правой висел свинцовый кистень, качаясь в петле темляка, другим концом захлестнутого вокруг запястья. Другого оружия изуродованная беспалая десница гелонки удержать не могла. Ее единственный глаз недоверчиво посверкивал с украшенного жутким шрамом лица.

Пришла она в их сестринскую балу недавно, как раз когда Зиндра лежала без памяти в селении Пасы. А до того состояла в другой такой же женской дружине, пока тамошние воительницы не порубили друг друга…