Дочь Великой Степи

Мужская рука опустилась вниз, пальцы скользнули к ее лону, и девушка застонала от нежности, страха и предвкушения. Прислушивалась к непривычным ощущениям, к быстрому и нежному натиску, который отзывался дрожью наслаждения где-то в глубине ее тела. Упруго выгнулась, обхватив руками широкую спину своего мужчины, чувствуя его тяжесть, твердость его плоти. Подчинилась зову – тому, что вложен богами.

Теокл вторгся в нее резкими, мощными толчками. Распятая под могучим жарким телом, она коротко вскрикнула – и ощутила, как боль сменилась наслаждением. Извернувшись, оказалась сверху, обвила Теокла ногами, точно всадница коня.

– Тебе больно? – прошептал он, стирая слезы с ее щеки.

– Нет… Почти нет, – тихо сказала она дрожащим голосом.

– Тебе этого хотелось? Вот так? Так?

– Да! – выдохнула она и со стоном прижалась лицом к его груди. – Но не так быстро… У нас столько времени впереди.

Джигетай стоял почти над ними, наблюдая. Он был в недоумении, поэтому, хотя и чувствовал, что юной хозяйке помощь сейчас не нужна, все-таки старался оставаться рядом, чтобы та могла его мгновенно подозвать, если этот чужак вдруг вздумает причинить ей обиду.

Зиндра лежала неподвижно, крепко обхватив за плечи своего мужчину. Любые слова были бы сейчас лишними. Она чувствовала себя свободной, как никогда в жизни. Скифянка робко прильнула к эллину, потершись щекой о покрытую темными волосками грудь. Он повернулся, все еще обнимая ее.

Волосы Зиндры трепетали от его дыхания. Рука Теокла перебирала ее густые пряди, скручивала и раскручивала локоны.

Ее голова покоилась на его руке. Уже становилось прохладно, но Зиндру клонило в сон, как после крепкого кумыса. Она понимала, что нужно поскорее встать, привести себя в порядок и… Сейчас… Еще немного…

Зиндра многое знала от более опытных подруг, да и в родном поселке от детей мало что скрывали. Но ни от кого не слышала о таких вещах, которые делал Теокл. Даже не представляла, что такое бывает.

Скольких женщин он знал прежде? А какая разница? Она-то точно раньше не знала ни единого мужчины – и сейчас он принадлежал ей. Той, которая только что отдала ему свою девственность.

И все-таки время их подходило к концу. Во всяком случае, сегодня.

Она осторожно отстранилась от него. Встала на ноги. Первым делом дотянулась до мечевой перевязи – но нельзя же нацепить ее прямо на голое тело…

– Что ты делаешь? – сонно произнес Теокл, в точности повторив недавние слова Зиндры.

– Одеваюсь… – вздохнула она.

– Зачем?

– Потому что нам пора. Иначе мои сестры убьют тебя.

– Ради тебя, Ликаона, я готов…

– Не говори глупости! – она вдруг прикрикнула на него, как на ребенка.

– Слушаюсь, повелительница моего сердца! – Теокл потянулся за хитоном[27].

Хорошо грекам: им в два движения одеться можно. Чтобы натянуть на себя скифское одеяние, куда больше времени требуется…

– Сестры все равно захотят убить тебя, – задумчиво проговорила Зиндра. – Но я не дам. Сперва им придется меня саму, а этого никто тут не захочет… Но все равно пойдем скорее, пока нас не хватились.

Глава 3

Три дня спустя

– Ликаона, выходи за меня замуж!

Здесь, у подножья холма, они были одни. Если из селища эорпат их сейчас и видели, то лишь как две фигурки – крохотные, не больше мух. И кому какое дело, что там эти мухи жужжат друг другу…

Зиндра слушала Теокла со странным чувством. Ей казалось, что сейчас она смотрит на происходящее как будто со стороны, потому что на самом деле такого быть не может.

– Я полюбил тебя, Ликаона, и я клянусь, что никогда не укорю тебя ничем! Мою жизнь и все, что имею, все это я отдам тебе, лишь бы ты обрела счастье и покой!

Зиндра вдруг поняла, что не знает, как ответить на эти слова по-сколотски. Начала было бормотать что-то на языке Теокла и запнулась почти сразу: йованские слова тоже кончились.

Вот они стоят молча, смотрят друг на друга. И вновь первым нарушает тишину Теокл:

– Я богат, и ты не будешь знать недостатка ни в чем… А, да что я говорю! Как перед богами клянусь, Ликаона, что хорошо для тебя, будет хорошим для меня, честь твоя будет для меня все равно что моя собственная… Вот какую клятву я приношу тебе, и больше мне нечего сказать, повелительница моей души! Подумай и решай сама.

– А твои отец и матушка? Разве они согласятся, чтоб твоей женой стала «барбарийка»? – Зиндра поймала себя на том, что словно бы ищет предлог, чтобы отразить его натиск. Но зачем, разве для отказа тому, кто не люб, нужна причина?

Не люб… Не люб?!

– «Варварка», – поправил ее Теокл. – Ну какая же ты варварка – ты лучшая и прекрасная…

– Твоя семья тоже это скажет?

– Моя семья в царстве мертвых, – тихо ответил он. – Матушка умерла от скоротечной чахотки, когда мне было двенадцать, а отец пять лет назад не вернулся из плавания. Теперь я старший в своем роду… И единственный.

«Он тоже сирота», – вдруг с неожиданной жалостью и нежностью подумала она.

– Да, наконец, я и сам на одну восьмую скиф. Что же в этом такого – взять жену из племени предков? – произнес он вдруг странным голосом, словно возражая кому-то незримому.