Дочь Великой Степи

Зарина и Тарса были слишком увлечены собой, спали по полдня, а оставшиеся полдня не выходили из своей каморки, насыщаясь друг другом. Словно бы здесь, на земле, где эта любовь не запретна, с них сняли некие невидимые путы. Алана почти все время проводила с Меланиппой, как умела, помогала ей в делах. Сана… Сана думала о будущем ребенке, больше ничего ее не волновало. Даже Джигетай, которого отдала ей Зиндра, – потому что в ее нынешней, тем более будущей жизни не могло найтись места степному коню, а Сане он все-таки не чужой, да и ее он тоже признавал, пускай не так, как Зиндру, но ведь так и не должен…

Может быть, лучница еще сына на него сажать будет – Джигетай не так уж стар.

Оставалась Ница. Она то ходила собачкой за Меланиппой, то напрашивалась в гости к Зарине и ее подруге, надеясь, не иначе, что те ее возьмут в наложницы (или как это лучше назвать?). А потом обошла всех восьмерых ольвийских свах, три из которых печали бесприютной юной степнячки приняли близко к сердцу и тут же назвали несколько заведений, хозяева которых будут очень рады взять ее на работу… а работа там совсем не тяжелая…

На эти их ответы она не преминула горестно пожаловаться «ардаре». Но Зиндре было не до того – она готовилась к свадьбе.

С этим вдруг возникли неожиданные затруднения. Давно уже браки эллинов со степнячками перестали быть чем-то необычным, а понтийские эллины, случалось, и дочерей своих за степняков выдавали, не было законов и обычаев, воспрещающих это. Но тут случай был особый.

Обычно брак совершался в храме Афродиты, однако у скифов такой богини не было. Это как раз помехой не стало: сочетаться браком можно, дав клятву перед ликом Великой Матери. Она уж сумеет заступиться за них с Теоклом перед богиней любви и прочими богами! Правда, ее жрица очень уж подозрительно расспрашивала Зиндру, не давала ли та прежде клятв богине, что никогда не выйдет замуж, или обещания кому-то другому.

Важнее было не это. По эллинским обычаям в доме невесты обязательно совершали жертвоприношения и обряд отлучения девушки от родительского очага, а в доме жениха ее подводили к очагу с пением пеана[32] богам, тем самым обозначая ее рождение в новой семье. Как тут быть, если родительский очаг Зиндры давно остыл и превратился в руины, а очаг Теокла – за морем? Жрец Посейдона даже предложил тут только объявить помолвку, а брак заключить уже в Синопе. Но этому дружно воспротивились все: и Теокл с Зиндрой, и ее спутницы, и даже приближенные Теокла – Лисимах с Нисеем.

Но вопрос благословения их союза хоть какими-то богами и в самом деле очень волновал Теокла. Он даже настоял на том, чтобы они с Зиндрой пока не делили ложе – до самой свадьбы. Поэтому основное время она проводила с Меланиппой, расспрашивая ту о жизни, которая ей предстоит, – жизни эллинки и жены эллина.

– Прежде всего помни: у них муж всегда прав, – поучала она Зиндру. («А у всех остальных неужто иначе?» – грустно улыбалась та.) – Поэтому не спорь с ним. Можешь потом сделать по-своему, как моя хозяйка всегда норовила, но сперва соглашайся. Также не спрашивай про дела. И вообще… больше слушай и кивай. Ну… еще из дому жене такого, как твой Теокл, нельзя выходить одной, только со слугами или рабами. Это бедня́чки могут делать что хотят: торговать чем-нибудь или шить на продажу, – до того и заботы нет никому. А еще…

– Меланиппа, ты ведь умеешь читать? – вдруг спросила Зиндра. – Ну, по-йовански…

– Умею, конечно. Я же рассказывала тебе.

– А меня научишь?

– Но… я училась два года, – та уставилась на нее, – а тебе замуж через месяц…

– Ну хоть буквы покажи!

– Да буквами-то не обойтись… Чтению по слогам учатся!

С этим и вправду ничего особо полезного не вышло. Меланиппа, как умела, начертала на наборе вощеных табличек буквы и отдельно слоги, а напротив каждого – предмет, имя которого начинается на этот слог… Но первый урок Зиндре не дался. И второй тоже. Таблички, впрочем, она сохранила.

А еще Меланиппа дала ей новое имя.

– Почему он так тебя зовет? – как-то раз спросила она, став свидетельницей их с Теоклом разговора.

– Ликаона? Это перевод моего родового имени с йова… эллинского, – поправила саму себя Зиндра.

– «Волчица»… – с сомнением протянула Меланиппа. – Что ж, оно тебе подходит… Но это имя не для жены достойного горожанина, корабела и купца. Оно бы скорее мне подошло…

И тут Зиндра подумала: «А что, если…»

– Послушай-ка, сестрица, ведь когда девушка выходит замуж, она, бывает, берет новое имя… Что, если ты возьмешь мое, а я стану Меланиппой? Для эллина понятно и знакомо!

– Нет, – вдруг качнула головой Меланиппа. – Понятно, что знакомо, но мое имя подойдет тебе еще хуже, чем «Волчица». Оно ведь тоже меняное. Я его взяла, когда к Аксиане попала, в честь древней амазонки, сестры царицы амазонок.

– Сильна! – восхитилась Зиндра. – А как тебя на самом деле зовут? Ну, по рождению.