Дочь Великой Степи

Три с небольшим года было отпущено нашему счастью – тебе и мне, чтобы прожить вместе. Я знаю: ты был злодеем в этом мире злодеев и убийц. Ты не только возил через море товары, ты грабил корабли, торговал рабами, убивал людей и разлучал семьи – но ты был моим мужчиной, и все остальное не значит ничего. И если и была я предназначена кому-то в подлунном мире, то только тебе.

С тобой я должна была прожить весь отмеренный мне земной срок, тебе я должна была рожать дочерей и сыновей, тебя ждать из плаваний и тебя проводить на погребальный костер. С тобой я узнала истинную любовь – не злую похоть жеребца, запрыгивающего на загнанную кобылу, не тупую похоть быка, покрывающего корову, не равнодушное обладание господина рабыней, а истинную любовь, отражение того соединения Земли и Неба, что в древних преданиях породило наш мир.

Как же ты любил меня и как я любила тебя! И как жаль, что, лишь потеряв, мы ценим божественные дары!

Может быть, эта наша любовь тебя и погубила… Ибо твой бог Посейдон из тех, властелинов, кто любит мужчин. А такие бешено ревнивы, когда речь заходит о женах их паствы…

Я не ведаю, как ты умер – пал ли в абордажной схватке, ушел ли мгновенно на дно, когда яростный вал разбил в щепки твой корабль, или же долгие часы цеплялся за жизнь в бурном море, пока силы не покинули тебя. Но я знаю другое: если за гранью жизни и смерти людские желания что-то значат, то мне бы хотелось, чтоб там ты стал моим мужем снова. Уже навеки.

Часть четвертая. Рабыня

Глава 1

Затрещало ломаемое дерево, закричали вразноголосицу люди, лошади и тягловые мулы почти одинаковыми голосами – и все это перекрыл грозный рык хищных зверей. Немолодой римлянин выскочил из своего крытого возка – его ладонь уже лежала на рукояти меча. Но нет, оружие на этот раз не понадобится.

– Что, ламии[44] вас дери, происходит?! – рявкнул он на смеси латыни и греческого столь свирепо, что еще больше обескуражил бестолково мечущихся рабов.

– Господин, сломалась клетка, в которой везут пантер, – ответил ему кто-то. – Они могут вырваться в любой миг.

– Юпитер, твою мать! – Римлянин, не стесняясь, обругал отца богов и его неведомую родительницу. – Что ты творишь с бедным Марком Клавдием Криспом?! Пять дней назад в трактирной потасовке убит мой старший охранник. Три дня тому только что купленный раб, здоровенный германец, убил себя. А позавчера в Капуе сбежала юная египтянка, стоившая мне тысячу сестерциев. А я собирался подарить ее патрицию Мезе и получить у него подряд на поставку невольников…

Грязная, всклокоченная молодая женщина в рваной тунике молча наблюдала за происходящим, вцепившись сильными руками в деревянную решетку.

– Когда же это кончится, Громовержец? – орал тот, кто называл себя Марком Клавдием Криспом. Он вообще был склонен к гневным словоизлияниям, да и на побои не воздержан, за долгие дни пути это многие усвоили. – Ведь я пожертвовал тебе двух коз! Твои жрецы сулили мне большую удачу и прибыль. Разве я не следовал их советам? Разве я не молился тебе?

Злая ухмылка чуть тронула губы женщины. Между тем римлянин от капризного царя богов перешел на более близких к нему жертв.